|
Введение в психоанализ.
|
|
|
Красавица
|
#31 | Понедельник, 20.04.2015, 08:16
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Лекция 29
всякий раз, когда мне удавалось представить видевшему сон бессмысленное, запутанное сновидение как правильный и понятный душевный процесс, я снова обретал уверенность в том, что нахожусь на верном пути.
сновидение является полноправным, осмысленным и весьма значимым психическим актом, который мы можем использовать при анализе как еще одно сообщение пациента.
То, что называют сновидением, мы называем текстом сновидения, или явным сновидением, а то, что мы ищем за сновидением, — скрытыми мыслями сновидения.
Первая часть работы — практическая, требующая определенной техники. Мы должны явное сновидение превратить в скрытое.
Вторая часть работы — теоретическая, она должна объяснить предполагаемый процесс работы сновидения и может быть только теорией.
Сначала постараемся менее всего заботиться о том, что услышали, т.е. о явном сновидении. потребуем от видевшего сон освободиться от впечатления явного сновидения, направив его внимание к отдельным фрагментам.
Предложим сообщить нам, что ему приходит в голову по поводу каждого фрагмента, какие у него возникают ассоциации, если он рассмотрит фрагменты в отдельности. Мы можем попросить найти сначала в сновидении остатки дневных впечатлений, или мы предложим начать с элементов содержания сновидения, которые ему запомнились вследствие их особой отчетливости и чувственной силы.
И вот мы вызвали эти ассоциации. Сновидение является краткой выжимкой из ассоциации. Но ассоциации к сновидению еще не являются скрытыми мыслями сновидения. Они содержатся в ассоциациях, но не целиком. Ассоциации дают рассуждения, переходы, связи для приближения к мыслям сновидения. Тогда мы вмешиваемся сами, дополняя лишь слегка обозначенное, делаем неопровержимые выводы, высказываем то, что пациент в своих ассоциациях лишь вскользь упомянул. Мы заранее отметили, что это относится к вполне определенным содержаниям, их не так много, и накопленный опыт учит нас тому, что их следует понимать и толковать как символы чего-то другого. Можно ли с помощью такого метода толковать все сновидения? Нет, не все сновидения, но многие.
Работа по толкованию сновидений совершается вопреки сопротивлению, которое может меняться от едва заметных величин до степени совершенно непреодолимой преграды. Чем длиннее и запутаннее ассоциативная цепь, тем сильнее сопротивление. И в забывании сновидений нам видится то же влияние. Забытое сновидение неожиданно восстанавливается. после того как мы устраним затруднение, которое мешало правильному отношению пациента к анализу. Из какого-то сновидения сначала выпадает фрагмент, который затем прибавляется как дополнение. Это следует понимать, как попытку забыть этот фрагмент. Опыт показывает, что именно этот фрагмент имеет наибольшее значение; мы предполагаем, что его сообщению препятствовало более сильное сопротивление, чем сообщению других.
Когда видевший сон сам старается противодействовать забыванию своих сновидений, мы можем ему сказать, что это бесполезно, так как сопротивление, у которого он отвоевал содержание сновидения, переносится тогда на ассоциацию и делает явное сновидение недоступным для толкования. Неудивительно, если усиление сопротивления вообще подавляет ассоциации, лишая тем самым возможности толкования сновидения.
Сопротивление при работе над толкованием сновидения должно участвует и в возникновении сновидения. Оно является для нас верным признаком некоего конфликта. Есть какая-то сила, которая хочет что-то выразить, и есть другая, которая стремится не допустить этого.
Явное сновидение – результат решений, принятых при борьбе двух стремлений. Чаще конфликт выливается в компромисс, так что сообщающая инстанция может сказать, что ей хотелось, но не так, как ей хотелось, а лишь смягченно, искаженно и невнятно.
Пока мы изучали сновидение как изолированный феномен, мы называли эту инстанцию цензором сновидения. Конфликт двух психических инстанции, которые мы неточно называем бессознательным вытесненным и сознательным, вообще управляет нашей психической жизнью. Из их конфликта при определенных условиях возникают другие психические структуры, которые так же, как и сновидение, являются результатом компромиссов.
Сопротивление толкованию сновидения – это сопротивление вытеснения, благодаря которому эти обе инстанции отделяются друг от друга.
Сновидение является патологическим продуктом, первым звеном цепи, которая включает истерический симптом, навязчивое представление, бредовую идею. Жизнь сновидения — это способ работы нашей души в состоянии сна. Состояние сна представляет собой отход от реального внешнего мира. Лишенный всяких раздражений покой, который хотело бы создать состояние сна, подвержен опасностям с трех сторон.
1. со стороны внешних раздражителей во время сна.
2. со стороны дневных интересов, которые не исчезают.
3. со стороны неудовлетворенных вытесненных влечений, которые так и ждут возможности проявиться.
При психозе отход от реальности возникает двояким образом:
1. когда вытесненное бессознательное становится сверхсильным настолько, что берет верх над зависящим от реальности сознательным
2. когда реальность несет в себе столько невыносимого страдания, что подвергнутое угрозе «Я» в отчаянном протесте бросается в руки бессознательных влечений.
Процесс сновидения позволяет превратить продукт взаимодействия (внешнего / внутреннего) возбуждения с одним из источников бессознательных влечений в безвредное галлюцинаторное переживание, обеспечивая продолжение сна. Когда страшное сновидение будит спящего; это, скорее, сигнал того, что ночной страж считает ситуацию слишком опасной и не верит уже в возможность справиться с ней. Нередко еще во сне мы слышим утешение, призванное предотвратить пробуждение: да ведь это же только сон!
работа сновидения
процесс превращения скрытых мыслей в явное сновидение.
Почти все эти мысли сновидения узнаются или признаются видевшим сон; он сознается, что думал так в этот или в другой раз, или он мог бы так думать. Только против предположения одной единственной мысли он энергично возражает: эта мысль ему чужда, может быть, даже отвратительна; возможно, он отметет ее в страстном возбуждении. И тогда нам становится ясно, что другие мысли — это фрагменты сознательного, вернее говоря, предсознательного мышления; они могли появиться и в бодрствующем состоянии, вероятно также, что они возникли в течение дня. Но эта единственная отвергаемая мысль или, точнее, это единственное побуждение — порождение ночи; оно относится к области бессознательного видевшего сон, поэтому и отвергается, отбрасывается им. Оно как бы дожидалось ослабления вытеснения ночью, чтобы каким-то образом проявиться. Это проявление всегда смягчено, искажено, замаскировано; без работы над толкованием сновидения мы бы его не нашли.
Бессознательное влечение и есть, создатель сновидения, оно стремится к своему собственному удовлетворению. Это желаемое удовлетворение влечения переживается галлюцинаторно как реальное. Это бессознательное влечение в замаскированном виде проскальзывает через ограничение цензуры благодаря связи с другими безупречными мыслями сновидения. С другой стороны, предсознательные мысли сновидения благодаря этой же связи обладают возможностью занимать душевную жизнь и во время сна.
Представления в сновидении переводятся в зрительные образы, т.е. скрытые мысли сновидения драматизируются и иллюстрируются.
Сновидение удовлетворяет Я, когда служит желанию спать путем освобождения от нарушающих сон раздражений, с другой стороны, оно позволяет вытесненному влечению возможное удовлетворение в форме галлюцинаторного исполнения желания. Но весь допускаемый спящим Я процесс образования сновидения проходит в условиях цензуры, которая осуществляется остатком сохранившегося вытеснения.
Скрытые мысли сновидения переводятся в совокупность чувственных образов и зрительных сцен. Языковые средства, выражающие тонкие мыслительные отношения — союзы, предлоги, склонения и спряжения, — отпадают, поскольку для них нет изобразительных средств, как и в примитивном языке без грамматики, здесь представлен лишь сырой материал мышления, а абстрактное сводится к лежащему в его основе конкретному.
Для изображения определенных объектов и процессов в большой мере используются символы, ставшие чуждыми сознательному мышлению.
Но еще дальше заходят другие изменения, претерпеваемые элементами мыслей сновидения. Те из них, которые могут найти хоть какую-нибудь точку соприкосновения, сгущаются в новые единицы. Отдается несомненное предпочтение тем объединенным образам, Действует сила, подвергающая материал сгущению, прессованию, сжатию. Вследствие сгущения какой-то элемент в явном сновидении может соответствовать множеству элементов в скрытых мыслях сновидения. Но и наоборот, какой-нибудь элемент мыслей сновидения может быть представлен несколькими образами в сновидении.
Еще примечательнее другой процесс смещения или перенесения акцента, который в сознательном мышлении расценивается только как ошибка мышления или как средство остроумия.
Отдельные представления мыслей сновидения не равноценны, более или менее важные, различные по величине аффективности, по-разному достойные внимания.
Во время работы сновидения аффекты развиваются сами по себе, они могут сместиться, сохраниться в том же виде, претерпеть изменения, вообще не появиться в сновидении.
Этот акцент переместился со значительных образов сновидения на индифферентные. На переднем плане оказывается то, что в мыслях сновидения играет побочную роль. Самое существенное находит в сновидении только поверхностное, неясное отражение. Смещение является главным средством искажения сновидения под влиянием цензуры.
После того как сновидение всплывает перед сознанием как объект восприятия, следует еще так называемая вторичная обработка. Это попытка заполнить пробелы, установить связи, при этом довольно часто бывают грубые ошибки.
Но эта деятельность, придающая сновидению приглаженный вид, может отсутствовать или проявиться в очень скромных размерах, открыто обнаруживая все разрывы и трещины сновидения.
Работа сновидения часто ограничивается фрагментами мыслей сновидения, остальные проявляются в сновидении в неизмененном виде. Тогда складывается впечатление, будто в сновидении кто-то проводит тончайшие и сложнейшие интеллектуальные операции, размышляет, шутит, принимает решения, решает проблемы, в то время как все это является результатом нашей нормальной умственной деятельности, которая могла происходить как днем накануне сновидения, так и ночью и которая не имеет с работой сновидения ничего общего и не обнаруживает ничего характерного для сновидения.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Красавица
|
#32 | Понедельник, 20.04.2015, 08:17
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Лекция 30
Я убежден, что вы не особенно довольны моей установкой на эту проблему: убежден не до конца и все же к убеждению готов. Я предлагаю вам отнестись более дружелюбно к объективной возможности передачи мыслей, а вместе с тем и телепатии.
Возникает предположение, что это первоначальный, архаический путь коммуникации между отдельными существами, который в процессе филогенетического развития вытесняется лучшим средством сообщения при помощи знаков, воспринимаемых органами чувств. Но более древнее средство может сохраниться, оставаясь на заднем плане, выступая на первый план при определенных условиях, например в страстно возбужденных массах.
Телепатический процесс, должно быть, в том и заключается, что какой-то психический акт одного лица возбуждает тождественный психический акт у другого лица.
«Я» может взять себя в качество объекта, обращаться с собой, как с прочими объектами, наблюдать себя, критиковать и неизвестно, что еще с самим собой делать. При этом одна часть Я противопоставляет себя остальному Я. Итак, Я расчленимо, оно расчленяется в некоторых своих функциях, по крайней мере, на время. Части могут затем снова объединиться.
Если мы бросим кристалл на землю, он разобьется, но не произвольно, а распадется по направлениям своих трещин на куски, грани которых, хотя и невидимо, все-таки предопределены структурой кристалла. Такими растрескавшимися и расколовшимися структурами являются душевнобольные.
Я мог бы сказать просто, что особая инстанция, которую я начинаю различать в Я, является совестью, но более осторожным было бы считать эту инстанцию самостоятельной и предположить, что совесть является одной из ее функций, а самонаблюдение, необходимое как предпосылка судебной деятельности совести, является другой ее функцией. А так как, признавая самостоятельное существование какой-либо вещи, нужно дать ей имя, я буду отныне называть эту инстанцию в Я «Сверх Я».
Едва мы примирились с идеей такого Сверх Я, которое пользуется известной самостоятельностью, преследует собственные намерения и в своем обладании энергией независимо от Я, как перед нами неизбежно встает картина болезни, в которой со всей ясностью обнаруживается строгость, даже жестокость этой инстанции и изменения ее отношения Я.
Если совесть тоже является чем то «в нас», то это ведь не изначально.
Маленький ребенок, как известно, аморален, у него нет внутренних тормозов против стремлений к удовольствию. Роль, которую позднее берет на себя Сверх Я, исполняется сначала внешней силой, родительским авторитетом. Родительское влияние на ребенка основано на проявлениях знаков любви и угрозах наказаниями, которые доказывают ребенку утрату любви и сами по себе должны вызывать страх.
Только впоследствии образуется вторичная ситуация, когда внешнее сдерживание уходит вовнутрь, когда на место родительской инстанции появляется Сверх Я, которое точно так же наблюдает за Я, руководит им и угрожает ему, как раньше это делали родители в отношении ребенка.
Чувство неполноценности имеет глубоко эротические корни. Ребенок чувствует себя неполноценным, если замечает, что он нелюбим, и точно так же взрослый. Но по большей части чувство неполноценности происходит из отношения Я к своему Сверх Я, являясь, так же как чувство вины, выражением напряжения между ними.
Сверх Я ребенка строится собственно не по примеру родителей, а по родительскому Сверх Я.
«Психологическая масса является объединением отдельных личностей, которые ввели в свое Сверх Я одно и то же лицо и на основе этой общности идентифицировались друг с другом в своем Я».
С тех пор как мы предполагаем в Я особую инстанцию, представляющую ограничивающие и отклоняющие требования, Сверх Я, мы можем сказать, что вытеснение является делом этого Сверх Я, оно проводит вытеснение или само, или по его заданию это делает послушное ему Я.
Когда сопротивление при анализе пациентом не осознается, то это значит, что либо Сверх Я и Я в очень важных ситуациях могут работать бессознательно, либо, что некоторые части того и другого, Я и самого Сверх Я, являются бессознательными.
Значительные части Я и Сверх Я могут оставаться бессознательными, обычно являются бессознательными.
Значимость критерия сознательности: Здесь дело обстоит так же, как с нашей жизнью: она не многого стоит, но это все, что у нас есть. Без света этого качества сознания мы бы затерялись в потемках глубинной психологии.
Бессознательным мы называем психический процесс, существование которого мы должны предположить, поскольку мы выводим его из его воздействий, ничего не зная о нем. Мы называем процесс бессознательным, когда мы предполагаем, что он активизировался сейчас, хотя сейчас мы ничего о нем не знаем. Это ограничение заставляет задуматься о том, что большинство сознательных процессов сознательны только короткое время. Они становятся латентными, но легко могут вновь стать сознательными.
То бессознательное, которое является только латентным и легко становится сознательным, мы назовем предсознательным, другому же оставим название «бессознательный». Итак, у нас три термина: сознательный, предсознательный и бессознательный, которых достаточно для описания психических феноменов. Слово «бессознательный» в систематическом смысле мы будем называть его в дальнейшем Оно.
Это темная, недоступная часть нашей личности; В Оно нет ничего, что соответствовало бы представлению о времени, нет никакого изменения психического процесса с течением времени.
Импульсивные желания, которые никогда не переступают через Оно, а также впечатления, которые благодаря вытеснению опустились в Оно, виртуально бессмертны, спустя десятилетия они ведут себя так, словно возникли заново.
Оно не знакомы никакие оценки, никакое добро и зло, никакая мораль. Экономический или, если хотите, количественный момент, тесно связанный с принципом удовольствия, управляет всеми процессами.
Кажется даже, что энергия этих инстинктивных импульсов находится в другом состоянии, чем в иных душевных областях, она более подвижна и способна к разрядке, потому что иначе не могли бы происходить те смещения и сгущения, которые характерны для Оно.
Из неизменности вытесненного во времени, кажется, открывается подход к самому глубокому пониманию.
Части Я и Сверх Я, которые являются бессознательными, не имеют таких же примитивных и иррациональных черт.
Система Я, которую мы обозначим как систему W Bw, обращена к внешнему миру, она опосредует его восприятия, во время ее функционирования в ней возникает феномен сознания. Это орган чувств всего аппарата, восприимчивый, между прочим, к возбуждениям, идущим не только извне, но и из недр душевной жизни.
Я делает отсрочку между потребностью и действием для мыслительной работы, во время которой использует остатки воспоминаний из опыта. Таким образом, принцип удовольствия, который неограниченно правит ходом процессов в Оно, оказывается низвергнутым с трона и заменяется принципом реальности.
Способ работы этой системы дает начало представлению о времени. Я отличается от Оно стремлением к синтезу своих содержаний, к обобщению и унификации своих психических процессов. Эта существенная характерная черта Я дает ту высокую степень организации, которой Я обязано лучшими своими достижениями. Я в душевной жизни представляет здравый смысл и благоразумие, а Оно — неукротимые страсти.
Я является лишь частью Оно. Частью, целесообразно измененной близостью к грозящему опасностями внешнему миру. Я слабо, свою энергию заимствует у Оно. Мы имеем некоторое представление относительно методов, можно сказать, лазеек, благодаря которым Я продолжает отнимать энергию у Оно.
Привязанность к объектам исходит из инстинктивных притязаний Оно. Я сначала их регистрирует. Я предлагает себя вместо объекта, желая направить либидо Оно на себя. Отношение Я к Оно можно сравнить с отношением наездника к своей лошади. Лошадь дает энергию для движения, наездник обладает преимуществом определять цель и направление движения сильного животного. Но между Я и Оно слишком часто имеет место далеко не идеальное взаимоотношение, когда наездник вынужден направлять скакуна туда, куда тому вздумается.
Поговорка предостерегает от служения двум господам. Бедному Я еще тяжелее, оно служит трем строгим властелинам, стараясь привести их притязания и требования в согласие между собой. Эти притязания все время расходятся, часто кажутся несовместимыми: неудивительно, что Я часто не справляется со своей задачей. Тремя тиранами являются: внешний мир, Сверх Я и Оно.
Я чувствует себя стесненным с трех сторон. На три опасности, будучи в стесненном положении, Я реагирует появлением страха. Я происходит из опыта системы восприятия и призвано представлять требования внешнего мира, но хочет быть и верным слугой Оно, пребывать с ним в согласии, предлагая ему себя в качестве объекта, привлекать его либидо на себя. В своем стремлении посредничать между Оно и реальностью Я часто вынуждено одевать бессознательные (ubw) требования Оно в свои предсознательные (vbw) рационализации, затушевывать конфликты Оно с реальностью, оглядываться на реальность, даже если Оно упорствует и не сдается. С другой стороны, за ним на каждом шагу наблюдает строгое Сверх Я, которое предписывает ему определенные нормы поведения, невзирая на трудности со стороны Оно и внешнего мира, и наказывает его в случае непослушания напряженным чувством неполноценности и сознания вины. Так Я, движимое Оно, стесненное Сверх Я, отталкиваемое реальностью, прилагает все усилия для выполнения своей задачи установления гармонии между силами и влияниями, которые действуют в нем и на него.
Если Я вынуждено признать свою слабость, в нем возникает страх, реальный страх перед внешним миром, страх совести перед Сверх Я, невротический страх перед силой страстей в Оно.
Цель терапевтических усилий психоанализа— укрепить Я, сделать более независимым от Сверх Я, расширить поле восприятия и перестроить его организацию так, чтобы освоить новые части Оно. Там, где было Оно, должно стать Я.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Красавица
|
#33 | Понедельник, 20.04.2015, 08:18
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Лекция 30
Самой обычной причиной невроза страха является фрустрированное возбуждение. Неудовлетворенное либидо прямо превращается в страх. При истерии и других неврозах ответственным за страх мы считаем процесс вытеснения. Представление, которое подвергается вытеснению, может исказиться до неузнаваемости; но его аффективный заряд обычно превращается в страх, причем совершенно безразлично, какого типа этот аффект, агрессия или любовь.
Не имеет существенного различия и то, по какой причине заряд либидо оказался неиспользованным: из-за инфантильной слабости Я, как при детских фобиях, вследствие соматических процессов в сексуальной жизни, как при неврозе страха, или благодаря вытеснению, как при истерии.
У страдающего агорафобией, недуг начинается с приступа страха на улице. И вот создается симптом страха перед улицей, который можно назвать также торможением, ограничением функции Я, и предупреждает приступ страха. Если другому больному помешать выполнить церемонию мытья, он впадает в труднопереносимое состояние страха, против которого его, очевидно, защищал его симптом. Как будто симптомы образуются для того, чтобы избежать появления состояния страха.
То, чего боятся, является, очевидно, собственным либидо. Отличие от ситуации реального страха заключается в двух моментах: в том, что опасность является внутренней, а не внешней, и в том, что она сознательно не признается.
Предположим, что агорафоб постоянно страшится соблазнов, которые пробуждаются в нем благодаря встречам на улице. В своей фобии он производит смещение и начинает бояться внешней ситуации.
Реальный страх, невротический и страх совести — согласуются с тремя зависимостями Я — от внешнего мира, от Оно и от Сверх Я.
Мы ожидали, что либидозная привязанность вследствие вытеснения превращается в страх и выступает отныне в симптомах. Результат исследования оказался полной противоположностью нашим ожиданиям. Не вытеснение создает страх, а страх появляется раньше, страх производит вытеснение! Но что это может быть за страх? Только страх перед угрожающей внешней опасностью, т.е. реальный страх.
Я предвосхищает, что удовлетворение влечения опасно и разрешает себе воспроизвести ощущения неудовольствия к началу внушающей страх ситуации опасности. Тем самым включается автоматизм принципа удовольствия неудовольствия, который и производит вытеснение опасного влечения.
Что происходит с энергией, с либидозным зарядом этого возбуждения, как он используется? Вы помните, раньше мы предполагали, что именно он превращается благодаря вытеснению в страх. Теперь мы так утверждать не можем.
В некоторых случаях вытесненное влечение может сохранить свой либидозный заряд, продолжать существовать без изменения в Оно, хотя и под постоянным давлением Я.
В других случаях, вероятно, происходит его полное разрушение, а его либидо окончательно направляется по другим каналам. Я полагал, что так происходит при нормальном разрешении Эдипова комплекса, который в этом случае не просто вытесняется, а разрушается в Оно.
Во многих случаях вместо успешного вытеснения происходит понижение либидо, его регрессия на более раннюю ступень организации. Это может происходить только в Оно, и под влиянием конфликта, который начинается благодаря сигналу страха. Регрессия либидо и вытеснение взаимодействуют при неврозе навязчивых состояний.
Я слабо по сравнению с Оно, является его верным слугой, старается провести в жизнь его приказания, выполнить его требования. Но с другой стороны, это Я — все-таки лучше организованная, ориентированная на реальность часть Оно. Мы не должны чересчур преувеличивать обособленность обоих, а также удивляться, если Я, со своей стороны, удается оказать влияние на процессы в Оно. Я полагаю, что Я осуществляет это влияние, заставляя действовать посредством сигнала страха почти всемогущий принцип удовольствия — неудовольствия. Впрочем, непосредственно после этого оно опять обнаруживает свою слабость, отказываясь из-за акта вытеснения от части своей организации и допуская, чтобы вытесненное влечение длительное время оставалось без его влияния.
влечения
Обыденное мышление выделяет много лишнего: влечение к самоутверждению, подражанию, игре, общению…
Два основных влечения: голод и любовь. В качестве примеров этого рода в психоанализе представлены «влечения Я» и «сексуальные влечения».
К первым мы причисляем все, что относится к сохранению, утверждению, возвышению личности.
В последние мы вкладывали то содержание, которого требует детская извращенная сексуальная жизнь.
Предметом нашего изучения сначала были только сексуальные влечения, энергию которых мы назвали «либидо».
От влечения человек не может спастись бегством, как это можно сделать при внешнем раздражении.
на пути от источника к цели влечение становится психически действенным.
Требуется определенное количество энергии, которое действует в определенном направлении. Этому действию дано название «влечение».
Во влечении можно различить источник, объект и цель. Источником является состояние возбуждения в теле, целью — устранение этого возбуждения.
Объект, как правило, внешний. Внутренней целью остается всякий раз изменение тела, воспринимаемое как удовлетворение.
Удовлетворение одного влечения может быть заменено другим. Отношение к объекту легче ослабить, чем к цели. Определенный характер модификации цели и смены объекта, при которой учитывается наша социальная оценка, мы выделяем как сублимацию.
Сексуальные влечения поражают нас своей пластичностью, способностью менять свои цели, своей замещаемостью, тем, что удовлетворение одного влечения позволяет замещение другим, а также своей отсроченностью, хорошим примером которой являются задержанные на пути к цели влечения.
В этих качествах мы хотели бы отказать инстинктам самосохранения, сказав о них, что они непреклонны, безотлагательны, императивны совсем другим образом и имеют совсем другое отношение как к вытеснению, так и к страху. Это исключительное положение занимают не все влечения Я, а только голод и жажда.
Я является всегда основным резервуаром либидо, из которого объекты заполняются либидо и куда это либидо снова возвращается, в то время как большая его часть постоянно пребывает в Я. Итак, идет беспрестанное превращение Я либидо в объект либидо и объект либидо в Я либидо. Тогда не имеет смысла отделять энергию одного от энергии другого, можно опустить название либидо или вообще употреблять его как равнозначное психической энергии.
Предположим, что есть два различных по сути вида влечений: сексуальные влечения и агрессивные влечения, цель которых — разрушение.
В садизме и мазохизме мы имеем два примера слияния обоих видов влечений: эроса и агрессии.
предположим, что все инстинктивные побуждения состоят из таких смесей или сплавов обоих видов влечений. Этим предположением мы открываем перспективу для исследований для понимания патологических процессов. Ведь смеси могут тоже распадаться, и такой распад может иметь тяжелые последствия для функции.
Мазохизм говорит о существовании стремления, имеющего целью саморазрушение. Садизм же является стремлением, направленным вовне, приобретает агрессивный характер. Не нашедшая выхода агрессия может означать тяжелое повреждение; как будто нужно разрушить других, чтобы не разрушить самого себя, чтобы оградить себя от стремления к саморазрушению.
Влечения управляют и вегетативной жизнью, у них есть характерная черта: стремление восстановить более раннее состояние. Когда достигнутое однажды состояние нарушается, возникает стремление создать его снова, рождая феномены, которые мы можем назвать «навязчивым повторением». Нерестовая миграция рыб, перелеты птиц, и другие проявлением инстинкта животных, происходит под действием навязчивого повторения, в котором выражается консервативная природа инстинктов.
Есть люди, которые в своей жизни без поправок повторяют всегда именно те реакции, которые им во вред. Иногда будто преследует неумолимая судьба, в то время как более точное исследование показывает, что они сами готовят себе эту судьбу.
Если правда то, что из неживой материи родилась жизнь, то согласно нашему предположению тогда возникло влечение, которое стремится вновь уничтожить жизнь и восстановить неорганическое состояние. В этом влечении к саморазрушению мы видим влечение к смерти.
То, что мы говорим, не совсем философия Шопенгауэра. Мы не утверждаем, что смерть есть единственная цель жизни; мы не игнорируем перед лицом смерти жизнь. Мы признаем два основных влечения и приписываем каждому его собственную цель.
Исходный пункт этих размышлений о теории влечений – возникшее впечатление, что пациент, оказывающий сопротивление, зачастую ничего не знает об этом сопротивлении. Бессознательным для него является не только факт сопротивления, но и его мотив. Мы должны были исследовать этот мотив и нашли его в сильной потребности в наказании.
Потребность в наказании является злейшим врагом наших терапевтических усилий. Бессознательная потребность наказания ведет себя как продолжение нашей совести в бессознательном.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Красавица
|
#34 | Понедельник, 20.04.2015, 08:19
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Лекция 33
Маленькая девочка менее агрессивна, упряма и эгоцентрична. В ней больше потребности в нежности, она более зависима и послушна. Маленькая девочка интеллигентнее, живее мальчика тех же лет, она больше идет навстречу внешнему миру, в то же время у нее более сильная привязанность к объектам. Анализ детской игры показал, что агрессивные импульсы у маленьких девочек по разнообразию и интенсивности развиты как нельзя лучше. Первым объектом любви мальчика является мать, она остается им также и при формировании Эдипова комплекса, по сути, на протяжении всей жизни. И для девочки мать, а вместе с ней и образы кормилицы, няни тоже являются первым объектом; Но в ситуации Эдипова комплекса объектом любви для девочки становится отец, при нормальном ходе развития она найдет путь от объекта отца к окончательному выбору объекта. Итак, девочка с течением времени должна поменять эрогенную зону и объект, у мальчика то и другое сохраняется. Возникает вопрос, как это происходит, в частности, как девочка переходит от привязанности к матери к отцу, или из своей мужской в биологически определенную ей женскую фазу?
Мы убеждаемся, что нельзя понять женщину, не отдав должное этой фазе доэдиповой привязанности к матери. Каковы либидозные отношения девочки к матери: они очень разнообразны. Их можно назвать мужскими и женскими, кроме того, полностью амбивалентными, столь же нежной, сколько и враждебно агрессивной природы.
Уже в этот доэдипов период можно обнаружить относящийся к матери страх быть убитой или отравленной, который впоследствии может образовать ядро заболевания паранойей. Этот страх – одно из выражений типичного Эдипова комплекса у женщины. Фантазия о совращении отцом есть плод фантазий. Совратительницей, как правило, бывает мать. Патология благодаря изоляции и преувеличению всегда оказывала нам услугу в познании отношений, которые в норме остаются скрытыми.
Отчего умирает эта сильная привязанность девочки к матери? Это ее обычная судьба; она предназначена для того, чтобы уступить место привязанности к отцу. Только отношение к сыну приносит матери неограниченное удовлетворение; оно вообще является из всех человеческих отношений самым совершенным и наиболее свободным от амбивалентности. На сына мать может перенести свое честолюбие, которое она должна была подавить в себе, от него она ждет удовлетворения всего того, что осталось у нее от комплекса мужественности.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Красавица
|
#35 | Понедельник, 20.04.2015, 08:20
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Лекция 34
целью научной работы остается стремление достичь согласованности с реальностью, т.е. с тем, что существует вне нас, независимо от нас и, как нас учит опыт, является решающим для исполнения или неисполнения наших желаний. Эту согласованность с реальным внешним миром мы называем истиной.
строго говоря, существуют только две науки: психология, чистая и прикладная, и естествознание.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Красавица
|
#36 | Понедельник, 20.04.2015, 18:05
|
Автор темы
из Мухосранска
Поступившие в отделение
Юзер-бар +
Ну вот!
|
Статус: нет меня
|
|
|
