Автор: tanit

Продолжение, начало

Есть там еще дальше высшая жреческая каста, по крайней мере номинально: женщина партийная. Но это уже скорее существа мифические более, чем реальные, и ничего по этому поводу сказать не могу. Еще мне тут заметили, что вышло какое-то амазонское сообщество: а где же здесь мужчины? Какова их роль в данном астрально-коммунистическом социуме? Ильич и Павлик не в счет.
Ну что я могу сказать.
Да ничего.
Не помню я Пионера и Комсомольца как такового, только в книжках Гайдара разве и прочих эпосах.
Были зато Бандиты и Хулиганы, это да. Были Циники и харизматичные Подонки, и вроде даже Мыслящие были. Но пионеры…



Были Вожатые, вот это помню. Вожатые пели песню под гитару красивым голосом, и плотоядно посматривали на пионерок, что в трансе глядят на пламя костра. Вожатые, как и прочий мужской контингент, бегали за алкогольными напитками и смешно шутили, за что им был отдельный респект, и все же нет – не были они героями, никогда. Они могли блеснуть интеллектом и бросать мяч, ловко и красиво; могли забыть о подопечном отряде, который весь разбежался кто куда еще три часа назад и свищи теперь его по всей округе; могли пристать к комсомолкам, да, могли, и держать фасоны умели, как-то вот. Но это все настолько земное, из плоти и крови, доступное и понятное, из века в век – нет, не чета моей пионерке.



Были еще Учителя Литературы.
Представители противоборствующей и сознательной силы – из диссидентов. Диссиденты разрешали себе определенное количество свободы. Учителя Литературы несли ее пионеркам.
Не помню, чтоб там, на этих подпольных сходках присутствовал хоть один мужской представитель, кроме самого Учителя – лишь девушки собирались кружком и внимали.



Девушки… Первые. Зомбированные, романтизированные, верящие, хранящие пламя. Встающие с мест при его появлении и благоговейно замолкающие, когда он начинал говорить. Благую весть из рук его получающие, задумывающиеся, идущие домой не спеша, прекрасные девушки.
Они не курили, не употребляли матерных слов, и жили на небеси.
Не иначе.

………..

В сердце моем пламя горит, спокойное сильное пламя.
Куда зовешь ты меня, друг? Меня, пионерку Таню.
Чисты ли сейчас все мысли твои, руки твои свободны?
Кто мне втирает про мескалин не выглядит благородно.
Лучше молчи, рядом присядь, места для всех хватает,
Видишь, какой яркий костер? Он мысли мои читает.
Видишь, как больно мне быть собой?
А не собой – невозможно.
Лишь бы себя не потерять
В чьих-то истинах ложных
Даже если в ногу шагать, или со всеми расстаться –
Лишь бы себя не потерять.
Лишь бы собой остаться.



….

Все те ангелы небесные давно уже пали.
Кто по одному, кто целым скопом.
Когда идет большая жатва, январским вечером, мартовской ночью можно залезть на крышу, и, свисая вниз ногами, болтая ногами, наслаждаться видом падения ангелов.
Они искрятся и танцуют, теряя перышки и крылья, и, когда их падает особенно много, сияет все небо. Если хорошо владеешь лассо, можно поймать падающего ангелочка за ножку, и затащить к себе на крышу. Крылья у этих созданий слабы, они не сопротивляются, и вообще плохо понимают, что происходит; конечно, они будут стремиться скатиться с крыши вниз, туда, откуда слышат зов, но лассо можно прочно зафиксировать на какой-нибудь трубе, или на антенне городского телевидения – ангелы немного весят. Иногда они поют, и довольно красиво, или читают какие-то декадентские стишки, и есть возможность снять удачное видео; если вступать с ними в диалог, они даже могут что-то ответить – правда, всегда невпопад.



Специалисты по этим видам спорта не советуют долго удерживать на крыше недоупавшего ангела – минут пятнадцать оптимально, потом его нужно отпустить.
Случаются иногда чудаки, что от скуки, или другой какой блажи, умудряются удерживать падающего рядом с собой по несколько суток, и, честно говоря, рискуют не по-детски.
Все хорошо с бухгалтерией в пункте назначения.
Довольно быстро недостачу выявляют и приходят с разборками, а разборки те мрачны и крайне неприятны, да и просто не стоит оно того.