В ночь над бугристой дланью Вифлеема
Взошла навеки новая звезда,
И ровный свет царит и всеобъемлет,
И больше мир жестокий никогда

Не будет прежним. Там, в небесной сини,
Незримо тихий ангел пролетел.
Край стройных пальм, цветов и апельсинов,
Отныне Богом избран твой удел:

К тебе паломничать слетятся наши души,
К твоей звезде, несущей миру весть,
Когда беда, когда обида душит,
Люд в катаклизмах и несчастьях весь,

Неяркий свет надежды над яслями,
Иосиф и Мария, и малыш.
Сквозь тьму веков к ним души мотыльками
Летят неопалимыми, услышь!

Нет у меня ни ладана, ни смирны
И золотом Господь не наградил,
В рождественский вертеп подарком смирным
Что принести, когда почти бескрыл?

Лишь только веру, что ещё не вечер,
Тобой частичка теплится любви,
Ты мир, до безобразья человечий,
За шаг от бездны вновь благослови!

Канатоходка, девочка, плясунья,
Циркачка в пышной пачке - шёлк с тафтой.
Раскосость глаз. В мордашке - что-то кунье.
В руке порхает веер золотой.

Тебя случайно в экзотичной лавке
Купила на какой-то Новый год.
Индус шепнул, склонившись над прилавком:
" Пройдёт свой путь - и Новый год придёт!"

Теперь на ёлке, в хвойном поднебесье
От ветви к ветви - цепи бус - канат.
Она шагнёт, взмахнёт для равновесья
Блестящим веером. Смолистый аромат

От свеч сильней. И звёздочки - софиты
Спровождают странный бенефис -
От шишки до сосульки глянцевитой,
Где каждый шаг есть риск сорваться вниз.

Рукой фарфоровой придерживая пачку,
Такая хрупкая, как наш хрустальный мир,
Над бездной дней бесстрашная циркачка
Ступает. Тишина ей - балансир.

Она дойдёт! И повторится снова
Курантов бой и блеск шампанских брызг,
Хрустальный шар на веточке еловой,
Безумный мир, большой, циничный вдрызг,

Опять замрёт. Мы ощутим хрустальность,
Фарфоровую хрупкость бытия.
Отбросив прочь проблемы и усталость,
Спасёмся снова: кукла , ты и я.