Автор: Богдан_Н

Добавлю от себя, дофантазирую: все друзья на крыше напились до поросячьего визга, стали именинника раскачивать и подбрасывать в воздух… В итоге они его уронили - сбросили с крыши многоэтажки… (получилась гламурная чернушка)…
Почувствовал нутром, аки зверь, что Пипе Суринамской и Качку – весьма раскованному молодому и крепкому мужчине – весьма неловко, вот-вот начнётся паника…
Мой интерес к блонде исчез, осталось голое любопытство исследователя, точнее, инженера или рабочего душ человеческих.

ЗАПИСЬ – 91 (октябрь, 11 г.)
Видимо с рождения, с младых ногтей я был обречён заболеть психически, заболеть МДП (маниакально-депрессивным психозом).
Когда мне было чуть за двадцать, я, глядя на маленьких детишек пяти-шести лет, представлял себе их уже стариками и старухами. Делая попытки анализа своего прошлого, понимаю, что в те годы меня мучила депрессия, которая через несколько лет вылилась в попытку самоубийства (вскрыл вены). После суицида надолго попал в жёлтый дом. Далее, стал частым гостем психбольницы, где на мне, как на кролике, ставил опыты маленький, суетливый горбун-психотерапевт со смешной хохлацкой фамилией. Наркоманы его звали «Кэмел». Горбун, словно желая свести в могилу, делал мне электрошоки (чуть не остановилось сердце), прописывал горсти таблеток, после которых меня ломало, перекашивало и корёжило… Как правило, после «лечения» долго не мог придти в себя, становился овощем.
В молодости я чаще шёл на поводу у своих инстинктов, желаний и эмоций, реже включал голову. Результат – частенько попадал в психбольницу в тяжёлом, запущенном состоянии. Сейчас пытаюсь анализировать каждый свой шаг, каждое слово. Почему этот шаг сделал? Почему это слово сказал? Анализ помогает мне выжить. Не жить, а выжить. Не знаю, что будет через месяц или год, но пока поддерживаю себя уколами, что сам себе ставлю раз в месяц-полтора (галоперидол деканоат). Уже около шести лет не лежал в «своей» больнице. Сам, на основе прежних записей о лечении, назначаю себе и принимаю таблетки. Стараюсь выкарабкиваться, когда слишком раздражительный, неадекватный, когда мучаюсь бессонницей. Также, благодаря графомании (литературным занятиям, ведению дневников), мне думается, до сих пор не стал полностью овощем, в который, увы, превращаются с годами многие душевнобольные.
Но вернусь к своей мрачной молодости, когда, находясь в угнетённом душевном состоянии, представлял карапузов старухами и стариками, когда во многом видел знак конца, смерти, тлена… Сейчас, порой, глядя на смазливых двадцатилетних девушек, пытаюсь представить, как они будут выглядеть через полвека, то бишь в семьдесят лет. Увядшая роза, увы, имеет жалкий вид. Глядя ж на старух, делаю попытку увидеть, какими они были полвека назад. Второе сделать значительно труднее, чем первое – с девицами…
Прочитал написанное. Да, Сева, ты тяжело болен.


ЗАПИСЬ – 92 (октябрь, 11 г.)
Что происходит в нашем ауле? Видимо, дождь, грязь, отсутствие солнца, короткий серый день и длинная тёмная ночь бьют по психике не только таких, как я, но и других, так называемых нормальных представителей рода человеческого.
Со слов Хавроньи, Кукушка - сожительница Балбеса (сын Блудницкого потроха) – бросилась во все тяжкие. Она, в своё время, спутавшись с Балбесом, оставила двоих маленьких детей на попечение мужа и свекрови. Теперь же она погуливает от Балбеса. Кукушка спуталась с Шалавой - сожительницей Быка (бывшая владелица нашей с мамой квартиры). У двух этих сучар много общего: приблизительно одних лет (чуть за тридцать); и та, и другая – бросили своих детей; курят и хлещут гранчаками самогон и прочую спиртосодержащую дрянь; блудят, то есть слабые на передок; не желают работать; воруют и берут в долг, не возвращая его… Итак, две пьянчужки-потаскушки отправились в родное село Кукушки. Балбес позвонил сожительнице: - Ты где, сука?
- Я в своём селе, но дома ты меня не найдёшь. Поэтому не приезжай
- Пошла на хрен!
- Кусай за хрен!
Балбес после этого телефонного разговора два дня пил горькую, бил посуду, хватал за грудки свою мать Блудницкого потроха. На третий день он, выпив лишнее или уколовшись (Хавронья говорит, что, с недавнего времени, взгляд у Балбеса стал пустым и отстранённым, как у наркомана), вышел на крыльцо, вытащил из штанов свой хрен и начал им размахивать перед матерью и соседкой Хавроньей… Аул в своём репертуаре. Россия, увы, ускоренными темпами спивается, снаркоманивается и сблуднивается


ЗАПИСЬ – 93 (октябрь, 11 г.)
Сегодня по первому каналу телевизора показывали интернат ни то для умственно, ни то для физически, ни то и то - и другое отсталых детей. Заведение находится в медвежьем углу на Урале. Дети в нём мрут от недоедания, инфекций и пролежней, как мухи от дихлофоса. Они, получается, никому не нужны: ни родителям, ни государству, ни богу
Бывает, сетую на судьбу. Мол, если бы не заболел, то, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Мол, в ней было бы больше радости, возможностей и, следовательно, успеха. Имела бы место достойная работа, рядом крутились бы красивые, ухоженные женщины, был бы иной, более интересный круг знакомых… Всё было бы другое, иное. А, с другой стороны, море-океан людей с более несчастной судьбой, долей, чем моя.
Принято считать, что бог наказывает злых, плохих людей, а добрым и хорошим помогает. По-моему, это глупая, наивная сказка для дураков и неудачников. Много примеров в истории человечества, когда большие злодеи (убийцы, насильники, воры, прохиндеи…) живут долго, в достатке и спокойно умирают в своей постели, окружённые заботливыми близкими. Может, им помогает, их оберегает дьявол? Много примеров, когда светлых и чистых людей жизнь жестоко бьёт и ломает, и они мученически умирают молодыми. Бог о них забыл? Не захотел помочь?
Тьма и зло, пожалуй, сильнее света и добра. Потому что всё тёмное, мутное и скользкое играет бес правил. Оно пускается на всяческие хитрости, уловки и подлости, чтоб добиться своего. Светлое, ясное и чистое играет по законам чести и совести, поэтому оно ограничено в выборе средств и оружия и, как правило, проигрывает

ЗАПИСЬ – 94 (октябрь, 11г.)
Раньше меня редко печатали в местной городской литературной газете, так как я не в формате этого издания. Возможно, скоро совсем перестанут давать место. У меня произошёл лёгкий конфликт с главным редактором газеты - Барабаном. Он грубо, по жлобски наехал на меня. Я с ним продолжаюсь здороваться, но руки, как это делал прежде, уже не подаю. Он – жук навозный – обратил на эту мелочь внимание. Признаюсь, любопытно, будет моя публикация в газете в конце этого года или нет?
Шапокляк её планировала ещё полгода назад. Интересно, Барабан включит личное негативное отношение к автору ( ко мне) или будет исходить из качества предложенных стихов? Тех, с кем он вёдрами пьёт зелёный чай и упоённо, закатив глаза, поёт романсы под мандолину, тех, кто его систематически в засос целует в жирную задницу, он публикует раза два в год, тех, кто лобызает зад, но не систематически – раз в год. Остальных – по настроению. Кто не угоден – вообще никогда не печатает, даже если у них вполне крепкая проза или стихи. Он себя ведёт так, словно это его личная газета, а не издание, что финансирует государство. Барабан ведёт себя не как мудрый и дальновидный шестидесятилетний муж, а словно взбалмошная, капризная, прыщавая шестнадцатилетняя девица в период месячных.
Ещё несколько штрихов к портрету Барабана.
Главный редактор любит яркие, кричащие наряды, какие, обычно, предпочитаю девицы древнейшей профессии, шоумены, цыгане, директора сельских клубов, представители сексменьшинств, озабоченные старухи, неприглядные женщины, дураки, мудаки… и поэт Пёстрый… Как-то раз подхожу к зданию, где находится литературная газета. Гляжу, в дверь вкатился, словно большой апельсин, толстячок в оранжевом жилете. Думаю: «Откуда здесь взялся железнодорожник? Вокзал то далеко. Непонятно?». Уже находясь в помещении газеты, выяснил, что это у рыжего Барабана оранжевый ни то пиджачок, ни то курточка. Если коротко, главный редактор городской литературной газеты – гламурный мужчинка, ва-а-ау!
Литературный чиновник, наверняка, делает себе маски, пользуется кремами для рук и лица… Уж больно у него холёная, гладкая и розовая ряшка. Он явный метросексуал
Над столом Барабана висит портрет какого-то (уже знаю кто это) старика с большой, клокастой бородой и диковатым взглядом.
- А кто это? На Льва Толстого вроде бы не похож? – как-то поинтересовался у рыжего.
- Это мой прадед!!! – важно ответил он.
Не стал расспрашивать и уточнять у Барабана, чем был знаменит и интересен его прадед, но мне показалось это несколько странным поступком вешать в общественном месте портрет своего родственника. На месте дедушки был бы уместен портрет иль президента страны (как это делают чиновники всех мастей. Барабан, кстати, тоже чиновник, только от культуры), иль какого-нибудь местного классика.