К сожалению, у психиатров сейчас такой научный методологический подход: надо подвергнуть человека стрессу и посмотреть, как он реагирует. И если он реагирует устойчиво – значит, он устойчивый. Если поддается – значит, слабый. Многие из нас, уверяю вас, вполне могли бы быть признаны недееспособными после экспертизы в стационаре, это не шутка. Надо быть очень психически здоровым человеком, чтобы пройти через это. Психиатрам надо дойти до мысли, что медицинского исследования требует не экстренное, стрессовое, состояние человека, а его обычное нормальное состояние.
Вопрос: Это только отечественные психиатры?

Ирина Ларикова:

Да, это в отечественной психиатрии до сих пор такое. Чтобы не тратить время – в нашей книге «Взрослые с ментальными нарушениями в России: по следам Конвенции о правах инвалидов» подробно описаны все эти социальные ситуации, которые побудили нас заняться кардинальными изменениями в этой законодательной сфере.

Елена Заблоцкис:

Павел начал говорить, что на самом деле в ГК внесли еще одно важное изменение, касающееся того, что теперь даже у недееспособного человека нужно выяснять мнение, совершать ли сделку или нет, совершать ли юридически значимое действие или нет. А если невозможно выяснить мнение, то нужно использовать информацию о его предпочтениях в тех или иных вопросах. Эта норма сама по себе требует раскрытия. И, конечно, будут вноситься изменения в Федеральный Закон «Об опеке и попечительстве», которые и будут раскрывать, как выяснять мнение и как собирать информацию. Условно говоря – чтобы любой человек, например, мог оставить заявление: «Если что, я хотел бы, чтобы мой мир был такой». Родители, которые воспитывают ребенка с какими-то нарушениями, тоже могли бы оставить заявление: «Если нас не будет, то…»

С чем мы столкнулись? С непреодолимыми, на наш взгляд, препятствиями. Если человек, который признан недееспособным (или еще не признан, но явно будет), остается один, то, если нет физического лица, которое «подхватит» эту ситуацию и станет его опекуном, никакого выхода нет. Такой человек идет в интернат, имущество просто сохраняется. Всё. Что такое «сохраняется имущество»? Человек умирает, и это имущество отходит государству. Использовать это имущество в пользу этого человека, если он проживает в интернате, достаточно сложно. Интернат должен взять на себя ответственность, орган опеки должен взять на себя ответственность – а у них задача его «сохранять».

И даже в ситуации, когда родители объединяются в какое-то сообщество, строят свой дом или объединяют квартиры, орган опеки не будет назначать опекуном то лицо, которое хочется людям. Мы разрабатываем вариант, когда родитель сможет написать: «Хочу, чтобы опекуном был такой-то». Мы хотим, чтобы приоритет такого лица был обозначен.

Мы столкнулись с тем, что такого опекуна – физического лица нет, либо с тем, что человек в интернате и другого опекуна у него быть не может. У нас есть норма ГК, в соответствии с которой при помещении человека под надзор предыдущий опекун освобождается от исполнения своих обязанностей, и эти обязанности исполняет интернат. То есть всё – мы его туда поместили, и никакого лица, влияющего на эту ситуацию, нет. Нет правовой возможности.

Поэтому самое главное наше предложение – это введение приоритета исполнения функций опекуна и попечителя физическим лицом в любой ситуации, в том числе и при помещении человека под надзор в организацию. То есть даже если человек в ПНИ, то у него все равно есть внешний опекун – физическое лицо. Ну и, поскольку мы понимаем, что физических лиц, готовых тянуть совершеннолетнего человека с кучей проблем, может оказаться не так много, то, конечно, мы предлагаем модели, когда это будет делать и организация (надеясь на родительские ассоциации), и когда это будут делать несколько опекунов, дабы люди не боялись на это идти. Это, наверное, самый мощный блок поправок, которые предлагаются в настоящий момент.

Мы очень ждем содействия! Мы совершенно задыхаемся от обращений родителей – у нас два юриста…

Павел Кантор:

… Что неслыханная роскошь для среднестатистической НКО!