Вериока

Прости за то, что не люблю, зима,
Твои седые снежные пустыни.
Прокисший год в декабрьских дней кувшине,
Песок и слякоть в новогодней скрыне*
Да стынь ночей - надёжная тюрьма.

Но Бог расставил вешки до весны,
И вдруг блеснёт янтарным глазом солнце -
И обретаешь силы марафонца,
Чтоб раскрутить дней вьюжных веретёнце,
Спрядая нить кудельной белизны.

День - в абрисах парчовой бахромы,
В ажуре тонком вязь нагих д

Передача мыслей на расстоянии станет
реальностью, так же, как и телепатия...

Из предсказаний футурологов

Снова залетели, как синички
В комнату с распахнутым окном,
Шалые мечты-неврастенички
О недобром, жёстком и чумном...

Я прошу, блюдите гигиену,
Свой порыв отмерьте раз по семь!
Рыщут мысли - гнусные гиены,
Весь эфир загадили совсем!

Перед тем, как выйти из нирваны
И решиться вдруг подума

В клети решетчатой, в коморе
Сидит кикимора - хикикомори.
Ей не прядётся, не колдуется -
Ворчит и на хозяев дуется.

Не верят в нечисть нынче, баре, мол,
Им про суседка* миф не впаривай!
А вот бы в ночь наделать шороху!
Да как-то не хватает пороху...

На равных с нечистью и щурами,
Знай, только шелестят купюрами,
От их сынка, большого свинтуса,
Самооценка ниже плинтуса.

Кажись, другие ловит глюки

Мой Боже, и любовь в Тебе, и сила...
И верных слуг бесчисленная рать...
Ты знаешь, не о многом я просила...
Сейчас прошу: дай силы отпускать!

Дай силы принимать, не принуждая,
Дарить, любви не требуя взамен,
Искать слова, когда терпенье тает,
Прощаться, не пугаясь перемен!

Дай силы расставаться без тревоги,
Что будет он потерян навсегда,
Дай чувству не свернуть на полдороге
И воплотиться в слово иногда!

Мы все - всего огонь воспоминаний,
Хоть верим свято, будто мы есть мы,
Нас создают не мегабайты знаний,
А то, что сердце выхватит из тьмы.

Нахлынут волны памяти, как море,
Оставят на песке отметин соль:
Обрывки пьесы, плещущей в миноре,
(Ведь пальцы помнят это "до, ми, соль..."),

Предчувствие любви, печаль разлуки,
Несбывшегося сладостную боль,
Где вызревает в прошлого тузлу'ке
Тобой ещё не игранная роль.

Пролетая фанерой над Парижем,
Берегу твои финансы и нервы.
В этом странном с собою пари же
Тщусь явить я мудрость Минервы.

Понимаешь, ненавижу фанеру,
Суррогаты, клише и подделки,
Не беру бред романтичный на веру,
Бренды дороги, а фейки так мелки.

Потускнел шарм Пляс Пигаль и Монмартра,
Не Эйфель уже давно гвоздь программы,*
Хмуро смотрит в даль унылое завтра,
Старых драм роятся новые штаммы.

В схватке с тленом неизбежной...

Как известно, надышаться
Перед смертью невозможно,
Но упорно ищем шансы,
Хоть начала непреложны.

И, вбирая синь и охру
И багрец лучей заката,
Посещаем Сплит и Охрид,
Зная, что умрём когда-то.

Тем ценнее невесомость
Серых утренних туманов,
Травяной страны махровость,
Нежность жизненных обманов.

В схватке с т

Всё стоишь, как ослик Буридана:
Как от этой жизни отхлебнуть?
Как распорядиться Богом данной?
Шутками народ не баламуть!

Повернуть, конечно бы, обратно,
Кажется порой, в стократ милей.
Только пребыванье безвозвратно
На пути житухи, дуралей!

Фарш обратно не прокрутишь в мясо,
Не родишься заново опять.
Твой наряд доспехи или ряса -
Всё равно шагать, шагать, шагать!

Ну, а Он, наверно, разберётся,

<<...Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -->>
("Одиночество" Иосиф Бродский 1959)

"Когда вся суть сродни бессилию
и не хватает только малости,
чтобы постичь, понять ту истину,
что ускользает
в муках жалости...
вернётся болью одиночество,
как ночью данное пророчеств

Вновь не хватило мне вина -
Всё было мало.
Моя беда, моя вина-
Душа пылала...

Я боль души всё заглушал
Зелёным змием.
А пульс мой был ретив и шал,
До аритмии.

С остервенением бомжа
Губил себя я,
Тянулся к шкалику, дрожа,
Усугубляя.

Уже в квартире по углам
Мелькали белки.
Когда в душе такой бедлам,
Шизуха, вэлкам!

В тебе - спасенье от себя,
Тоскливых мысле