In memoriam

Они сидели в маленьком кафе на тель-авивской набережной и пили апельсиновый сок. Был жаркий августовский вечер, алый шар солнца медленно тонул в Средиземном море, и золотая дорожка от него бежала прямо к ним по легким волнам, упираясь в желтый песок пляжа.
- Хочешь мороженого? - вдруг спросил Моше.
- Да, было бы не плохо, - Рахель улыбнулась своему ви-за-ви и отпила еще один глоток сока.
- Официант! - крикнул парень вглубь помещения. - Две порции мороженого!
- Какое хотите заказать? - спросил подошедший работник кафе.
- Шоколадное, ванильное и фисташковое, - сказала девушка.
- И мне тоже, - отозвался парень.
Вскоре мороженое принесли.
- Моше, - сказала девушка, принявшись за сладкое, - ты мне ничего никогда не рассказывал о своей семье. Что делают твои родители? Где они живут? Кем работают?
- У меня нет родителей, - ответил парень. - Я сирота. Я, вообще, своего детства не помню. Мне сказали, что я попал в тяжелую катастрофу. Родители мои в ней погибли, а я полностью потерял память. Даже говорить учился с нуля.
- Я тоже сирота. Моих родителей убили в теракте, когда мне было десять лет от роду. Арабский террорист...
- Его убили?
- Не знаю. Я маленькая тогда была. Потом меня отдали в приемную семью. Дальше - закончила школу, отслужила в армии, теперь, вот, учусь в университете.
- Я тоже служил в армии. В боевых частях...
- С твоим-то профилем? Не сочиняй!
- У меня нет инвалидности. Честно! Я не вру.
- Да я верю!.. Хотя, это и странно. Полная амнезия после аварии, и боевые части...
- Морские коммандос. Впрочем, ты все равно мне не поверишь!
- Да верю я тебе, верю! Вон, ты какой здоровяк! Наверное, и боевые искусства знаешь?
- А как же! У меня четвертый дан по карате.
- Молодец! С тобой не пропадешь. А почему ты решил учиться на врача?
- Не знаю. Наверное, потому, что хочу спасать людей. Возвращать их к жизни. Это ведь так здорово - подарить новую жизнь человеку!
- Ты романтик! Я гораздо более земная. Выучусь на программиста, буду работать в какой-нибудь конторе или банке. А, может, свой старт-ап открою.
- И что, есть идеи?
- Пока нет. Но - кто знает?
- А у меня уже появилась одна идея...
- Какая?
- Выходи за меня замуж!
- Шутишь?
- Нисколько! Знаешь, я очень люблю тебя...
- Правда?!
- Да. Ты первая, кому я это говорю.
- Я тоже люблю тебя, Моше... Ты классный! Я долго ждала твоего признания...
- Рахели! Ты даже не представляешь, как я счастлив!..

Свадьбу играли по всем правилам: с хупой, раввином, битьем стаканов и белым свадебным платьем, взятым напрокат. Со стороны жениха были друзья по армии и школе, со стороны невесты - приемные родители и старший брат.
Брат Рахели по этому случаю приехал из Европы, где служил при дипмиссии Израиля. Когда он увидел Моше в первый раз, он вдруг резко изменился в лице: губы его побелели, глаза стали злыми, под скулами заходили желваки. Правда, никто, кроме самого жениха этого не заметил. Моше сразу понял, что чем-то не понравился новому родственнику, но решил, что это просто обычная братская ревность к незнакомому мужчине.

Прошло два месяца.
Рахель была дома одна. Моше еще не вернулся из университета, и она коротала время перед телевизором в их маленькой съемной квартире в старом Яффо. Звонок в дверь оторвал ее от просмотра сериала.
Это был ее старший брат Яков.
- Как я рада, что ты пришел! - сказала она, впуская брата в квартиру.
- У меня плохие вести, сестра! - сказал Яков, входя.
- Что-то с Моше?! - встревожилась она.
- Да, малыш...
- Он жив? Что, был теракт?
- Теракта не было. Он жив. Но... Я должен сообщить тебе очень неприятную новость.
- Какую? Говори скорей, не тяни! - Рахель готова была расплакаться.
- Я навел кое-какие справки по-поводу него, - сказал Яков. - У меня есть свои люди в спецслужбах.
- И что?
- Мои опасения подтвердились.
- Какие опасения?
- Когда тот арабский террорист из "калашникова" расстрелял наших родителей, я тоже там был. Ты помнишь, меня ранило в руку.
- Да. Тебе тогда было пятнадцать лет.
- Столько же, сколько и тому арабу.
- И что?
- Мы с Моше одногодки...
- И...
- Да! Моше и есть тот араб.
- Не может быть!
- Может. Я его сразу узнал. Ты же знаешь, им теперь стирают память. Полностью. Вкалывают особый засекреченный препарат и все... Человек забывает даже свой язык. Не говоря уже об имени, своем детстве, вообще, обо всем, что с ним было до того. А потом его с нуля возвращают к нормальной жизни. Уже - как еврея. Нормального, законопослушного гражданина Израиля. Моше - один из таких. Раньше его звали Мухаммед Зайтуни. Теперь - Моше Зихрони. Человек один, личности - разные. Но гены у него все те же! И они передадутся вашему ребенку! Гены убийцы наших родителей!
- Какой ужас! - белая, как мел, Рахель опустилась на кушетку.
- Надо делать аборт, сестра. И разводиться.
- Ты с ума сошел! Я люблю его!
- Этого убийцу?!
- Он не убийца! Это другой человек совсем, понимаешь?! Другой! И не смей говорить ему об этом! Я люблю его! Больше жизни люблю! Моше чудесный человек!
- Я убью его!
- Яков! Ну, как ты можешь! Он ни в чем не виновен!
- Не помнит - значит, не виновен?
- Да, именно так! Мы - это наше прошлое. Если нет прошлого, значит, и нас нет. У Моше нет прошлого! Того Мухамеда уже нет! Считай, что этот препарат его убил. Убил Мухамеда Зайтуни и произвел на свет Моше Зихрони! Да, он прошел все это, и теперь он один из нас - евреев, израильтян. Он служил в ЦАХАЛе, в морских коммандос, участвовал в боевых действиях, даже ранен был! И теперь ты хочешь его убить?! За что? За его гены?! И я ношу под сердцем его ребенка, нашего ребенка! И это будет еврейский ребенок!
- Ты предаешь память наших родителей!
- Нет! Я продолжаю их род! И у них будет хороший внук. А про свое расследование забудь! Не было никакого Мухамеда. Считай, что его убили. Во всяком случае, лучше стирать память, чем физически убивать. И это лучше всякой тюрьмы. В тюрьмах эти уроды только еще больше звереют. А так: укол - и все! Был террорист - и нет террориста. Чистый лист! Что на нем напишешь, то и будет.
- Ладно... Может, ты и права...
Открылась входная дверь. На пороге стоял Моше...

Евгений Добрушин
14.10.2016