ИНВАЛИД ЛЮБВИ

ИНВАЛИД ЛЮБВИ

СЦЕНКИ (сатира и юмор )

СОДЕРЖАНИЕ:
1. Охота на папонта.
2. Вау! Не-а!
3. Советы бывалой женщины Жанны.
4. Исповедь бухгалтера
5. Воспоминания вдовы гения
6. Директора
7. Инвалид любви
8. Диванов

ОХОТА НА ПАПОНТА

- Щас выйти замуж трудно! Ох-х! Каторжно трудно! Мужик практически перевелся. Практически вымер. А те, что остались - пугливы. Прячутся, осторожничают... Выходят из укрытий, когда стемнеет. Соседка моя Светка приторговывает "максимкой". Это, если кто не знает, дрянной, обычно технический спирт,разведенный водой из крана. Можно еще пшыкнуть в "максимку" дихлофосика, иль кинуть кругляш димедрольчика, иль щепотку табака. Если всего этого нет, тогда и куриный помет сойдет. Все эти приправы, чтоб дурь быстрее била в голову мужика. Он ведь шибко клюет на "максимку", как муха на го.., на мед. Соседка Светка. Хотя, какая она Светка. Бабочке девяносто четыре года. Светлана Батьковна говорит, что если б знала про чудодейственную силу "максимки" раньше, то в свое время – треть века назад - в восьмой раз вышла бы замуж. А щас ей это уже не надобно. А-а, мне надобно! Я хочу! Светлана Батьковна научила меня, как поймать крепкого, крупного и красивого мужика. Он, говорит соседка, мол, ловится, как мамонт. Это тот, что типа слона, только лохматый и жил давно. На мамонта охотились, если кто не знает, наши предки - пещерные бабы. Так вот, вырывалась палками-копалками большущая яма и в нее, обманным путем, загонялся мамонт. Так и мужика надо для начала заманить туда - в яму... Так вот, вырыла я экскаватором огромадную яму у заповедной тропы. Несколько весен высиживала в укрытии. Нету мужика! Не идет! Уже всякую надежду потеряла. И тут в апреле, в полнолуние сижу в кустах за ямой. В руках два стакана. В одном "максимка", другой - пустой. И тут я, бабочки, услышала характерный шум. шарканье ног, сопение, покашливание, тихая, невнятная матерщина, уловила спе-це-фи-чес-кий букет запахов : перегара, табака и давно не стиранных носков. Поняла - идет мужик. Стала дрожащими руками, расплескивая, переливать из стакана в стакан "максимку". Мужик, видимо, в кромешной тьме учуял запах огненной воды с куринным пометом, услышал сладкозвучное бульканье и замер, притих. Потом топнул ногой, крепенько выругался и нервно, не веря в свою удачу и счастье, хохотнул. Мгновение спустя, поскакал в мою сторону. Ей богу, топот слышала. Хлобысь в яму, словно арбуз в авоську. Крик, мат-перемат на всю округу. Я испугалась, что на вопли бабы незамужние сбегутся. Да и замужние тоже. Обошлось. Зажгла фонарик. Направила свет в яму. На дне маленький, лысенький мужичок с козлиной бородкой в мятом пиджачке. Кепку в руке теребит и материт меня сипло, картаво... Я его вытащила за шкирку из ямы. Маловат! (пауза) В пупок мне дышит. Дала по лысине пару звонких подзатыльников и пинок под тощий зад для ускорения, чтоб рядом с моей ямой кругов не наматывал. Жаль! Очень жаль! Так долго охотилась и вот такой гавнюшок попался (жест большим и указательным пальцами: "совсем ничего! ") Сижу дальше. Расстроилась, но все равно прислушиваюсь и принюхиваюсь... (пауза) Поймала! Да, снова не того. Круглый, как пончик. Не могу разобрать где морда, а где...(пауза) И там и там одно выражение. Ему тоже дала крепкий пенок. Даже два. Покатился, колобок твой отец... Прошел мучительно долгий месяц. И вот, я в мае обрела свое женское счастье, свое сокровище. Пели соловьи, цвела сирень, луна подмигивала... (пауза) В мою яму свалился ОН: здоровый, сильный, красивый. На Кинг-Конга похожий. Нет, тот, пожалуй, по-красивше моего будет.(пауза) Так вот, вытащила я мужика из ямы при помощи лебедки и привезла домой на тележке. Привезла затемно, чтоб другие бабы на мое сокровище не позарились. (пауза) Помыла его, постригла, ранки зеленкой смазала, накормила сытно, три раза по пятьдесят грамм налила, массаж типа тайского сделала, спать уложила, сказку про себя рассказала...В общем, весь комплекс мероприятий, как Светлана Батьковна советовала. Теперь он мой мужик, мой муж, отец моих детей...Документ даже есть на него. Назвала мужика "Максимом" в честь "максимки". Наши детишки зовут его "Папонтом". Я им рассказала, как ихнего папку поймала... Вот так надо, бабочки, замуж выходить!..

Июнь, 2010г. (ред. 16.01.15г.)

Вау! Не-а!

Выходит на сцену взъерошенный, зачуханный, давно не бритый мужчина в замусоленном желтом халате, с красным носком на одной ноге. Тупо глядит на настенные часы.
— УЖО полшестого? Утро или вечер? Пусть будет вечер. Долго, долго спал. Надо бы подкрепиться, позавтракать… (Подходит к столу. Берет с него обломок зеркала.) — Ух! Видок такой будто в берлоге у медведя ночевал, а он всю ночь приставал (садится за стол, чешет усердно маковку). Надо позавтракать Может, в кафе «Голливуд» податься? Гранчак водяры «на грудь» принять и пирожок с горохом заглотнуть, радио послушать, пьяными рожами полюбоваться?.. (Считает мелочь.) Маловато будет, одна медь… Вау! К Розе с колхоза пойти?! Не баба, а баобаб (разводит в стороны руки). Говорит, что от воздуха полнеет. Зимой мороженого по пять порций за раз трескает… Печь мартеновская! Вареники у нее с капустой знатные. Не-а! Не пойду. Приставать начнет. Последние соки выжмет… Вау! Может, к Ольге? Не-а! У нее закуси нет. Кактусы разводит. Не будешь же кактусами закусывать… Но если их побрить, то будут, как огурчики. Не-а! Не пойду к Ольге. Она щас голодом лечится и анекдоты любит про грузинских мужчинок. Я ей все, какие знал, рассказал, а повторяться не хочется. Ольга не женщина, а О-ля-ля! Не-а!!! Вау! (Поднимает вверх указательный палец в зеленке.) К Жанне из Биробиджана (ковыряется в ухе). Маленькая блондинка, играющая на большом черном рояле. Говорит, что ей рояль заменяет мужчину. Игра на нем — акт. Есть минус — курит «беломор» и ржет хрипло, словно старый пират. К ней недавно дядя из Африки приезжал. Может, на «хвост сесть»? Не-а! У нее дурной вкус. Она селедку молоком запивает… Не-а! Вау! (Потирает руки.) К Ирэн! Эстетка. Икебаной увлекается, но есть минус. Ездит за хлебом на такси, а там два шага. Как-то раз ей сказал: «Садись на веник и звездуй без денег!». Позеленела. Словно доллар стала. Чуть глаза мне не выцарапала. Не-а, сегодня точно выцарапает и покусает. Вау! Наташа — сто рублей и наша! (Стучит себе кулаком в лоб.) Скажет: «Плати!». Я ей говорю, полюби меня, накорми, напои, спать уложи, сказку расскажи за так. За рубли и датская принцесса может. А ты полюби меня, любчика, за так, за то, что я есть… (Считает мелочь.) Не-а! На Натали не хватит. Только в щечку поцеловать и на сухарики… Не-а! Маша? Не-а! Танюша? Не-а! Ксюша? Не-а! Светик??? Не-а! Не-а! Не-а! (Сидит хмурый.) С этими женщинами одна головная боль и бессонные ночи! (Глядит под стол. Там валяются несколько пустых бутылок из-под спиртного. В одной какая-то муть на дне. Поднимает бутылку. Взбалтывает.) Эврика!!! Позавтракаю дома с тобой, тихая, славная девочка! (Достает из-за пазухи маленькую куклу Барби.) Идеальная женщина!!!

2002г.

Советы бывалой женщины Жанны

В просторной кухне сидит и не торопясь, в удовольствие пьет крепкий черный кофе, курит ментоловую сигарету женщина-вамп тех лет, когда о представительницах прекрасного пола говорят: «…ягодка опять».
Раздается телефонный звонок
— Але-е-е! Да, это Жанна Мухтаровна. А-а-а, это ты, Ирен?! Что говоришь? Подполковник за тобой ухаживает? Род войск? Танкист! Хо-хо-хо! Хочешь, скажу какой он… Миниатюрный, кругленький, нос синий… Хо-хо-хо! Да, и еще часто потеет… Говоришь, в яблочко?.. У меня был танкист. Сюси-пуси, сюси-пуси, а потом хрясь! Нет, кто угодно, только не танкист. Ищи полковника. Подполковников — тьма! Их, как желудей на дубе в урожайный год. Лучше полковник! Тогда сама будешь под полковником… Хо-хо-хо! Нет-нет! Только не артиллерист. Боже упаси, летчик! Они бедовые, сквозняковые. И этих не надо… Говоришь, генерал?.. Нет! Лучше сантехник или кочегар, чем генерал… Был в моей жизни один генерал… Восьмидесятилетний. Каждый день ему манную кашу варила с изюмом и памперсы меняла… Хо-хо-хо! Бывало, уставится на меня филином, а потом выдавит из себя: «Ты мне НРАВИШША, а ШО Ш вами, ШЕНЩИНАМИ, ШО Ш тобой делать, не помню… МОШЕТ, напомнишь, ЖОЛОТЦЕ?».. И так каждый день… Нет, только не генерал… Мне говорила одна бывалая женщина… Анжелика Дормидонтовна… Да, я щас тоже бывалая. Хо-хо-хо!.. Так вот. Самые лучшие полковники велосипедных и пистолетных войск. Велосипедные полковники — душки! Они поджарые и выносливые, как жеребцы… Любители скачек… Пистолетные — шалунишки редкие. Они, как правило, имеют большие шестизарядные пистолеты с глушителями… Не хочешь? Странно! Во-во-во! Тебе нужен командир подводной лодки… Они молчаливы. Как правило, не пьют, не курят, налево не смотрят. Ро-ман-тич-ны! Пишут стихи об алых парусах, бригантинах, о пиратской любви… Не хочешь о пиратской любви? Зря!.. Ну, тогда тебе нужен, тебе нужен… Но это большая редкость… Командир летающей тарелки! О-о-о!!! У меня был один. О-о-о, это был такой знойный мужчина! Хо-хо-хо! Гигант! О-о-о!.. Любил меня по-марсиански…
Глаза у Жанны затуманились… Кто-то застучал по отопительной батарее этажом ниже…
— Ирен, мне тут прапорщик снизу сигналы подает, что его благоверная слиняла на базар и можно заглянуть за двумя баночками тушенки… Хо-хо-хо!.. Хоть и видок у него жлобский, но натура утонченная, легко ранимая. Не хочу его расстраивать… Звони... Адью, Ирен!..

2001г. (ред. 16.01.15г.)

Исповедь бухгалтера

Меня зовут Альберт.
Папа — председатель профкома макаронной фабрики райцентра Лопухово — хотел меня назвать Славой (в честь «Славы труду»). Мама же настояла на имени Альберт, так как оно рифмуется со словом «мольберт». Мне же всегда нравилось имя Дормидонт. Оно созвучно «Гвидону» — царю из пушкинской сказки…
Моя мама — творческая натура. Она трепетно, восторженно относится к искусству. Боготворит художников, артистов, поэтов и прочих сумасшедших. Когда маме было девять лет, она сочинила свое первое стихотворение. Стоя на балконе, она ела арбуз и сплевывала косточки на смуглого, чернявого мальчика, катающегося внизу на велосипеде; звонким голосом кричала на весь микрорайон:
Карапет! Карапет!
Приезжай ко мне в обед!
Я к тебе на ужин!
А на хрен ты мне нужен?!
Правда, это было единственное стихотворение, которое мама сочинила за свою долгую жизнь.
Когда мне исполнилось пять лет, я начал выступать перед друзьями нашего дома. Мама, облачив меня в костюм зайчика, поднимала на черный рояль и я, картавя, не то пел, не то декламировал непристойные частушки Рязанской губернии. Одна беременная впечатлительная гостья после моего выступления, увы, родила семимесячного.
Певца и артиста из меня не получалось и мама отдала вашего покорного слугу в танцоры. Когда в танцклассе все легко и изящно вальсировали, у меня получалось нечто среднее между гопаком и ламбадой, так как напрочь отсутствуют музыкальный слух и чувство ритма.
— Видимо, Альберт, тебе что-то мешает стать хорошим танцором, — обречено сказала мама и решила сделать из меня Сальвадора Дали. Привела в изостудию. Траву я изображал синей, а небо — зеленым. Выяснилось, что я дальтоник. Да уж, рисуя караван верблюдов, у меня получалось штормовое море, изображая солнце средь облаков, выходил ежик, заблудившийся в тумане. Как-то я пытался вылепить из пластилина египетскую пирамиду.
— Что это у тебя, Альберт, за куча? — с недоумением поинтересовался учитель.
Когда мама поняла, что ни артист, ни певец, ни танцор, ни художник, ни скульптор, никакой другой чокнутый из меня не получится, она потеряла ко мне всякий интерес и довольно быстро переключилась на моего младшего брата Тараса (Тарас рифмуется со словом «Парнас»). Мама хочет, чтоб Тарас стал поэтом. Бедный мальчик
Зато я, получив «вольную», стал бухгалтером и очень этому рад, так как обожаю математику, люблю цифры…
Март,2010г.

Воспоминания вдовы гения
На сцену выходит маленькая, кривенькая, хроменькая столетняя старушка с массивной клюкою. У нее трясется все, что может трястись: руки, ноги, голова… На глазах «древние» очки без дужек, с резинкой от трусов. На голове белый кудрявый парик, похожий на мочалку, увенчанный большим розовым бантом.
Она, не торопясь, подходит к стулу на сцене, присаживается и начинает свою речь. (Героиня может картавить иль шепелявить, иль говорить на одесский манер… Это на усмотрение актрисы.)
— Вы спрашиваете у меня — Венеры Марсовны Хочухарчо, — каким был мой восьмой муж Давид Казимирович Поджарьсолнце? Отвечу просто: Гениальный человек гениален во всем. Для всех вас, ваших детей, внуков и правнуков он — Давид Казимирович — светило вселенского масштаба, для меня же — его тринадцатой и последней жены — он был просто милым Додиком.
Сверхгениальность, небывалая изобретательность и смекалка Додика стали проявляться с младых ногтей, когда он еще жил с родителями в коммуналке на восемь хозяев. На именины, когда маленькому Поджарьсолнцу исполнилось три года, мама сделала ему большой бутерброд с яблочным повидлом. На общей кухне будущего сверхгения окружили со всех сторон соседские дети. Дюжины полторы. Стали жалобно канючить:
— До-одик, да-ай лизнуть! До-одик, да-ай куснуть!..
Трехлетний карапуз, не раздумывая, плюнул на свой бутерброд. Желающих лизнуть и куснуть словно ветром сдуло. (Пауза…)
В этой же коммуналке жила семья профессора медицины. У него был внук Стасик — косолапый, толстощекий увалень. Бабушка Стасику-Колбасику — так его дразнили соседские дети — всегда делала выдающиеся бутерброды из белого батона и вареной «Докторской» колбасы по 2.20. Куски колбасы, как правило, были толще хлеба. Частенько Стасик становился в центре коммунальной кухни и, дразня взрослых и детей, съедал, флегматично чавкая, бело-розовое сокровище. Как-то пятилетний Додик якобы нечаянно раскатисто чихнул на большой, еще не надкушенный бутерброд Колбасика. Это было трагедией для профессорского внука. Надо заметить, он слыл болезненно брезгливым мальчиком.
— Стасик, раз ты его не можешь есть после того, как я на него чихнул, то тогда давай его отдадим собачке-маме! — предложил будущих сверхгений обладателю бутерброда. — Она, собачка-мама, живет за углом нашего дома и у нее сорок восемь котят и один лысый ежик…
— Лысый ежик?
— Да, лысый. Лысее не бывает…
— Да-а-ава-а-ай! — выдавил из себя Стасик и заплакал.
— Только ты со мною не ходи. Мама-собачка, сорок восемь котят и лысый ежик больны. У них у всех блохи.
— И у лысого ежика тоже?
— Да, и у ежика… Если ты, Стасик, наберешься блох, то тебе дедушка даст ремня, а бабушка не будет больше делать бутерброды.
— Ты прав, Додик! — с тоскою глядя на батон с колбасою, Стасик протянул их маленькому Поджарьсолнцу. — Сам отнеси маме-собачке сорока восьми котят и одного лысого ежика.
Додик с «бело-розовым сокровищем» вышел из дома и, не торопясь, его съел на пустыре за сараями. Да-а-а! Великий человек велик во всем!
(Пауза.)
Как-то летом молодой кудрявый, неженатый Додик отправился на запоре, точнее, на горбатом «запорожце» («Пежо» у него еще не было) в славный град Крыжополь искать приключения на свою ж-ж-ж… (Пауза.) Да, тогда он был свежим и кудрявым, а мне, увы, достался потасканным и плешивым… Тьфу-у! (Пауза.) Но я отвлеклась. Итак, он ехал целые сутки без отдыха и решил восстановить силы. Выйдя из машины, юноша прилег под вековой кряжистый и раскидистый дуб в поле. Разбудил нашего героя огромный бык-осеменитель. Видимо, он принял Додика за корову. До позднего вечера грубое животное гонялось по полю за молодым человеком, но — ха-ха-ха! — не догнало. Додик был выдающимся спортсменом. Мог играючи преодолеть марафонскую дистанцию. Да уж, он хорошо бегал, особенно за мини-юбками, тьфу! (Пауза.) Кроме бега, студент еще мастерски владел попсом. Не боксом, а попсом. В попсе, в отличие от бокса, соперники наносят друг другу удары не руками, а пардон, попами. Этот замечательный вид спорта придумал наш Додик. Когда бык-осеменитель решил пристать как мужчина к голубому «запорожцу» нашего путешественника, последний рассердился не на шутку. Он разбежался, высоко-высоко подпрыгнул, развернулся в полете и, выбросив вперед свой тощий, костлявый зад, словно гигантский кулак, нанес им сокрушительный удар в лоб тупому, злобному и похотливому быку-осеменителю. Ха-ха-ха! Наши победили! После этого случая Додик, знакомясь с девушками, представлялся так: «Додик — победитель похотливых крыжопольских быков; защитник голубых горбатых «запорожцев»… (Пауза.)
Додик рос-рос и стал Давидом. Он, кроме всех видов спорта, любил еще все виды искусств. В том числе — живопись. Как-то раз после большой пьянки-гулянки Давид создал полотно под названием «Красный круг» (на белом фоне красный круг). Это сверхгениальное полотно сравнивали с «Черным квадратом» Малевича. Выдающиеся художественные критики по-разному трактовали «Красный круг». Одни видели в нем солнце, другие — плод любви яблоко…
Один критик, страдающий сверхвоображением, увидел в полотне портрет задумавшегося великого кормчего Мао Дзедуна в период культурной революции в Китае. «Красный круг» наряду с «Черным квадратом» Малевича и «Джакондой» Леонардо да Винчи считается одной из самых загадочных картин всех времен и народов. (Пауза.)
Когда на пресс-конференции журналисты поинтересовались у живописца, как он создал сие полотно, Давид по-джакондовски улыбнулся и скромно ответил:
— Я натянул японский флаг на подрамник и вставил в дорогую раму… (Пауза.) Ха-ха-ха! Все гениальное просто. Не правда ли? Гениальный человек велик во всем! (Пауза.)
Давид рос-рос, мужал-мужал и стал Давидом Казимировичем. Он все знал и все умел. Был выдающимся кулинаром, знатоком всех кухонь мира. Поджарьсолнце дерзко экспериментировал, сочетал несочетаемое. Мог шоколадный торт, начиненный кусочками полтавского сала, украсить цветами из кавказской аджики и листьями из русской горчицы. Да-а-а! Мог запросто играючи испечь пирожки с хлебом, с макаронами иль манной кашей… (Пауза.) Да, великий человек гениален во всем!
Наше светило скончалось, проводя оригинальный, необычный кулинарный опыт. Давид Казимирович запек гусениц в яблоках. Заметьте, не гуся с яблоками, а гусениц в яблоках. Откушав новое эксклюзивное блюдо, новатор, увы… (Пауза.) — Вдова протирает глаза платочком. — Я вижу, дамочка в первом ряду ехидненько так улыбается. Мол, спрашивает: «А как у Давида Казимировича Поджарьсолнце было насчет клубнички, насчет любови-моркови?..». (Пауза.) Тьфу-у на него! Этот кролик больно падкий был на морковь. Если б этот кобелино не траванулся яблоком с гусеницами, я б его, старого козла, вот этой клюкой сама пришибла бы. Правду говорю. Всё! Ждите мои — Венеры Марсовны Хочухарчо — мемуары… Адью! — поднимается и медленно уходит.

Апрель,2О11г. (ред.16.01.15г.)

Директора

Выходит на сцену неказистый мужичок в спортивных штанах и мятом пиджачке, надетом на голый торс. В руке у героя пузырёк с настойкой боярышника. Из пузырька торчит коктейльная трубочка. На протяжении монолога во время пауз он пьёт настойку через трубочку.
— Настойка боярышника! Рекомендую! (Поправляет пиджак. Делает высокомерным выражение лица.) Я директор!!! Чо, хи-хи? Чо, ха-ха? Да, и такие директора бывают. Нас вообще на овощной базе трое. Я имею в виду директоров. (Пауза.) Я Ге-не-раль-ный! (Крутит пальцами пуговицу пиджака.) Во всяком случае, мне так хочется думать. Но другим двум директорам я не говорю, что я генеральный. Ещё двое директоров — это Федя, что съел медведя, и Коля, что хочет повариху Олю. Да, мы ди-рек-то-ра (пьёт через трубочку настойку) ночные. По-простому: сторожа.
Федя, что съел медведя, больше всех из нас троих работает на овощной базе — два месяца с хвостиком. Головастый, я вам скажу, мужик. Головастый. Семь языков знает. (Пригубляет через трубочку настойку.) Знатно матерится на эстонском, грузинском…на древнеегипетском. Его один архе-археолог научил. Профессор. Так же на немецком, мордовском, английском и, конечно, виртуоз крепко загнуть на русском… А, да, ещё на корякском, после того, как на Камчатке медведя съел. Головастый мужик, но болезненный. Головастые — они же все не в себе. Если вечером на дежурстве выпьет трёхлитровую банку самогона с дихлофосом, то красным-красным становится, а к утру — зеленеет. Человек-светофор. И голова шибко болит. У Феди, что съел медведя, аллергия на самогон с дихлофосом и (пауза) женщин. Да, женщин. Ему в предыдущих восьми браках не повезло. Зато тормозную жидкость без проблем пьёт. Правда, Федя после неё без тормозов. Как-то после тормозной жидкости он всю ночь на овощной базе голышом бегал. Говорит, что за ним гонялись мужик с молотом и баба с серпом. Мол, они кричали ему: «Отдай трусы!».
(Пригубил… настойку.)
А Коля, что хочет повариху Олю… Впрочем, Олю вся овощебаза хочет. Аппетитная, я вас скажу, бабочка. «Розан», как говорит Коля. Но повариха верна только дневному директору Карапету Автандиловичу. (Пауза.) Ещё главбуху Рафаэлю Гамлетовичу (пауза). Ну, и снабженцу Алику Артуровичу. (Пригубляет… настойку.) Может, она ещё кому-то верна? Не знаю. Так вот, у Коли, что хочет повариху Олю, тоже аллергия на самогон, только не с дихлофосом, а с димедролом. На женщин у Коли аллергии пока нет. Хотя вру. Женщин в белом не переносит. Как-то ночью после самогона с димедролом Коля, что хочет повариху Олю, вышел на высокое крыльцо, чтоб поглядеть на звёзды и по малому облегчиться. Глядь: рядом женщина в белом с косою (пригубил… настойку).
— Сынок, можно я своей козе травки конопляной у вас покошу? — молвит женщина в белом тихим ласковым, можно сказать, ангельским голоском. (Пауза.) — Возьми, бабка, мешок капусты для своей козы. Только сгинь побыстрее и жизнь мою не сокращай, — ответил ночной гостье директор и несколько раз перекрестился.
У меня тоже аллергия на самогон и с дихлофосом и димедролом. Поэтому я пью исключительно настойку боярышника (пригубил… настойку). Рекомендую! (Пауза.) Так вот. Как-то выпил ночью три фанфурика настойки и решил дать вольную пяти нашим кобелям. Пусть, думаю, псы ночью косточки разомнут, а утром я их снова на цепь посажу. Да не тут-то было. Рядом с овощебазой пробегала сучка, точнее, собачья свадьба: невеста и несколько разнокалиберных женихов. Наши овощебазовские кобели увязались за свадьбой. Всю ночь их не было. Я выпил ещё два фанфурика настойки боярышника (пригубил…) и всю ночь вместо пяти кобелей рычал и лаял, чутко реагируя на всяческие шумы, шорохи. Отгонял потенциальных воров и приведений типа женщина в белом с косою, мужик с молотом и баба с серпом… (Пауза.) Утром вернулись двое кобелей. Один хромой, другой — с порванным ухом. Остальные трое не вернулись вообще. Вот что любовь с людями делает. Вот как бабы мужиков плющат. Я же в этом отношении не парюсь. С согласия Феди, что съел медведя, и Коли, что хочет повариху Олю, я всю сторожку оклеил красотками из «Плейбоя» за прошлый век. Бывает, ночью сижу в сторожке, развалившись в кресле, курю трубку, потягиваю в кайф через трубочку охлаждённую настойку боярышника и чувствую себя султаном большого гарема, ибо вокруг меня на стенах сорок одна красотка. Все они мне мило улыбаются, показывают свои прелести и не просят бриллиантов, шуб, машин, зАмков… (Пауза.) И, что дорого, молчат. Пусть они бумажные, зато от них у меня нет никакой аллергии… (Пригубил… настойку. Поднял руку с пузырьком.) Рекомендую!!!
июль 2010 г.

Инвалид любви

Выходит на сцену лысый пузатый мужичок средних лет в спортивных штанах и тельняшке. Он босоног. Садится на стул.
— Вы, наверное, думаете: «Почему у него такие глаза? Грустные! Как у пса без будки…» Отвечаю: у меня с детства такие глаза. (Загибает пальцы на руке.) С пяти лет. Я тогда влюбился в повариху из детсада «Цветик-семицветик». Она такой кисель варила! Такой кисель! Всем киселям кисель!.. (Пауза.) Да, у меня с детства грустные глаза. Я, признаться, инвалид любви. У меня стряслось двадцать семь несчастных любовей, нет, любвей, нет, всё же любовей. (Пауза.)
Случалась любовь. Несчастная. Я неистово рвал волосы на голове. И не только на ней. Поэтому лыс! (Хлопает себе по голове.) Бил себя кулаками по морде, бывало и ногами. Результат: сломал нос и недостаёт зубов (открывает и показывает всем щербатый рот). Сильно! Мучительно переживал и нервничал. Образовался комок нервов (хлопает себя по объемному пузу)… (Пауза.)
Я бы сейчас поднял бОкал, нет, бокАл… Бокал доброго вина… можно и киселя за двадцать семь несчастных любовей, любвей, нет, любовей. Как говорил великий древний грек Гомер: «Любовь не картошка! Её не выбросишь в окошко!» Может, это и не он говорил, а Македонский или Наполеон…А, может, Мариванна из 39 квартиры. Не знаю. Я инвалид любви. Мне простительно не знать. (Пауза.)
Раз стряслась такая несчастная любовь!(Загибает пальцы на руке) Третья? Да! Третья! Она - любовь пришла на свидание в семи трусах и пяти лифчиках. Да уж. Я после этого стал криво улыбаться… А потом…(Загибает пальцы на обеих руках.) Шестая! Нет, седьмая! Такая несчастная, что я даже сочинил три стихотворения. Одно о любви. Второе о футболе, а третье о… (чешет рукой маковку) о чём же было третье? А, да, третье было о склерозе. (Пауза.) О любви у меня получилось найпрекраснейшее стихотворение. Пушкарёв Антон Николаевич со своей незнакомкой отдыхает. Шедеврище, а не стих! Я его после шестой, нет, седьмой несчастной любви всем остальным двадцати любвям, нет, любовям, вплоть до двадцать седьмой читал. Каждую женщинку убеждал в том, что оно, стихотворение, ей одной-единственной написано, посвящено. Они томно вздыхали загадочно улыбались, очи их затуманивались и увлажнялись. (Чешет маковку. Пауза.)
Почему я инвалид любви? Объясняю. В смутные времена, когда во многих квартирах стояли «буржуйки» — небольшие железные печки — одна знойная дама (считает пальцы на руках и ноге) — одиннадцатая любовь в порыве страсти крепко прижала меня к раскалённой «буржуйке». (Хлопает себя по правой ягодице.) Нет! (Хлопает по левой…) У меня большой шрам на …., но я не переживаю. Ибо шрамы украшают настоящего мужчину, настоящего мачо, если их даже и не видно… (Пауза.)
С-с-с… (считает пальцы на руках, далее на ногах) с-с-с шестнадцатой несчастной любовью я шалил в шкафу. Да, в шкафу! Она была редкая (пауза) фантазёрка, выдумщица. Потом она пригласила меня на шкаф. Видимо, решила вспомнить свою шальную деревенскую юность, сеновал. Сеновал! Да уж. Мы, сидя на шкафу, пили мутный вонючий шестидесятиградусный самогон и закусывали его салом, луком и чёрным хлебом. Потом она стала ко мне неистово приставать, и мы свалились со шкафа (загибает пальцы на руке) четыре раза. Я тогда сломал себе (хлопает себя по заднице) хвост! Тьфу! Копчик! (Пауза.)
Когда моя (загибает пальцы на руках и ногах) девятнадцатая несчастная любовь выходила замуж (загибает пальцы на руках) в седьмой раз за одного упыря, я после (загибает пальцы на руках и ноге) одиннадцатой рюмки водки попытался совершить прощальный поцелуй. Бухие гости стали орать: «Горько!», а прадедушка жениха — «Шайбу!». Я бодрой походкой подошёл к новобрачным, оттолкнул жениха и страстно впился губами в губы своей девятнадцатой несчастной любви, любови, нет, любви. Упырь мне вилку! (Хлопает себя по левой ягодице.) Нет! (Хлопает по правой…) Прадедушка заорал: «Го-о-ол!» Я тоже заорал. В общем, у меня четыре маленьких шрама. Вся ж-ж-ж… (хлопает себя по ноге) жизнь наперекосяк. Но я не переживаю. Ибо шрамы украшают настоящего мужчину, настоящего мачо, если их — шрамы — даже не видно.
Хоть я и грустноглазый инвалид любви, раненный в ж-ж-ж… — жертва основного инстинкта, но особенно не расстраиваюсь. Вот закажу себе вставные челюсти жемчужной белизны, куплю роскошный парик, отпущу чапаевские усы, выкрашу их в огненно-рыжий цвет и начну охмурять аппетитную продавщицу из колбасного отдела супермаркета. Я давно эту бабочку приглядел. Буду ей вдохновенно читать стих, посвященный шестой, нет, седьмой своей страсти, и стрясётся у меня двадцать восьмая, надеюсь, счастливая любовь!!!
Июнь 2010 г.

Диванов

Выходит на сцену верзила с кислой физиономией.
— Заладили родственнички: Запой! Запой!» Достали! Для кого запой, а для меня полная нир-ва-на, полный кайф! Представьте картину. Диван. На нём подушка и одеяло. Рядом полдюжины бутылок водяры и трёхлитровая банка с кукумбирами, по-нашему огурцами… Но главное в этой картине — крупный видный мужчина, возлегающий на диване, то бишь я — Диванов!.. (Пауза.) Запой-запой! (Махнул рукой. Показал язык в одну сторону. Повернулся в другую сторону — сложил дулю.) Нир-ва-на! (Пауза.)
Гранчак накатил, огурчик схрумкал, подушечку взбил, одеялом укутался, глаза закрыл, расслабился…
(Пауза!!!)
…Машину спортивную, круто навороченную, типа «Феррари» веду (показывает руками). Веду легко, играючи, озорно одной левой. Да что левой? Мизинцем левой ноги. Скорость сто в час, сто десять, сто двадцать, сто пятьдесят, двести!.. (Пауза.)
Принял на грудь ещё стаканиус!
(Пауза!!!)
Выдвигаются из «Камаза» крылья, сверху — пропеллер появляется. Взлетаю! (Изображает летящий самолет. Пауза.) Подо мною Рио-де-Жанейро! Карнавал в самом разгаре. (Говорит романтично.) Музыка, пение, смех, хлопки шампанского… (пауза) мат-перемат!
(Пауза.)
Не открывая глаз, ик, я наливаю себе ещё двести пятьдесят граммов. Выпиваю. Крякаю от полноты ЧУЙСТВ. Тракторо-самолёто-вертолёт тихо, плавно идёт на посадку. Подо мною египетские пирамиды, пальмы, Красное море. Коснувшись воды, стальное чудо превращается в белую, словно… словно кто? Словно мышь, яхту! Она, мышь, тьфу! Яхта на всех парусах причаливает к столице Германии, славному городу Парижу, раскинувшемуся на берегу озера Иссык-Куль… (Пауза.) Ик! Чтоб не испортить пейзаж, не открывая глаз, нащупываю бутылку и пью прямо из горлА…
(Пауза!!!)
Останкинская башня, ик, превращается в статую Свободы. Я в Хер… ик …соне иду с голыми руками и ногами на косолапых белых медведей, полосатых уссурийских тигров и голубоглазых китайцев… Заваливаю дюжину сумчатых удавов. Вымениваю на них у эскимосов три экзотические бабочки, ик, размером с маленький самолёт каждая… (Поёт.) Я чёрная мо-о-оль…
(Пауза.)
За них — бабочек — мне ставят памятник из мороженного в шоколаде в Эфи… ик …опии и дают тридцать три мешка монгольских тугриков (пауза)… Тракторо-самолёто-вертолёто-пароход. Одним словом-Ёмобиль и сорок шесть мешков юаней я отдаю за летающую тарелку. Ик! Зелёные человечки-гуманоиды подогнали… Лечу себе, лечу (изображает летающую тарелку). На розовой планете Марс среди голландских тюльпанов меня встречает с тазиком дымящихся пельменей из собачатины блондинистая соседка Светка, похожая, япона мать, на гейшу! Мы с ней непринуждённо сидим в чуме на персидском ковре, пьём ром негра, закусываем полтавским салом и беседуем о красивом, высоком и вечном, то бишь о гламуре. (Пауза.) Я между, ик, делом глажу, словно сиамскую кошку, совершенной формы коленку редкой очаровашки Жанны Агузаровой…
(Пауза.)
Выпиваю ещё пиалу саке. Смелею! Борзею! Моя рука, как гордый, бесстрашный альпинист, поднимается по ножке всё выше и выше. Я в трёх шагах от вершины, маковки пика Коммунизма… В шаге от ворот в рай…
(Закрывает глаза. Длинная пауза.)
—- Шо-о, Ди-ва-нов, опять наклюкался? Убью идиота! — слышу я душераздирающий вопль, вздрагиваю всем своим существом и испуганно открываю глаза. Рядом с диваном стена — это моя жена, а может, и тёща иль соседка. Толстая баба с красным лицом и кривым ртом держит в руке весло. Приглядываюсь. Нет, не весло, а мухобойка. Ик! (Пауза.)
У меня родственнички не люди, а… (махнул рукой.) Хуже сумчатых удавов. Запой-запой! Это нир-ва-на! Ик!

Июнь 2010 г.