Страниц в журнале: 37 Страница: 19 |
« 1 2 ... 17 18 19 20 21 ... 36 37 » |
Наше творчество
Жёлтый цветок ч. I
Автор: МВ (маленькая повесть о художнике и его любви в смутные девяностые годы) «В этом мире я гость непрошеный…» Из песни Николая Носкова «Это здорово» 1. Было хмурое апрельское утро. Андрей Вяземцев – худощавый, сутулый мужчина с аккуратной докторской бородкой и длинными чёрными с лёгкой проседью волосами, собранными в косичку, заканчивал расписывать торговый ларёк. Обычный ларёк – подобный союзпечатовскому, только окна на ночь задраиваются металлическими ставнями, чтоб шпана стёкла не била. И надписи на ларьке для времени обычные: «Мальборо», «Кэмел», «Кока-кола», «Марс»… Вяземцев раз в шутку предложил одному ларёчному коммерсанту ради хохмы написать на его детище: «Прима», «Беломорканал», «Алёнушка», «Буратино»… Тот нервно передёрнул плечами, зыркнул, словно на слабоумного, и настоял всё на тех же «Мальборо»… Хоть художник за последние годы и расписал несколько десятков подобных ларьков в городе и районе, ему ни разу не пришлось напрягать фантазию. Он всегда имел в запаснике десяток трафаретов наиболее известных марок сигарет, напитков, шоколада. Это была конвейерная работа, по-своему лёгкая, но утомительная и каторжная для человека творческого. Лишь при труде над эмблемой фирмочки, в поиске удачного шрифта и цветового решения, требовалась малая искра, но и она, увы, с каждым новым заказом угасала, слабела. Ведь коммерсантам требовалось что-то поярче, покрикливее, позабористее. А вывески на ларьках – «Абсолют», «Оазис», «Пирамида»… Андрея от этой повальной глупости и вычурной неестественности тошнило. Он мысленно плевался и ругался матом. Впрочем, бывали заказы поинтереснее – художнику приходилось, также, оформлять интерьеры и экстерьеры баров, магазинов, офисов… Честолюбивые мечты юности были затоптаны бытом, добыванием копейки. А ведь когда-то он грезил о богемной жизни, о персональных выставках в столичных городах, о поездках за «бугор»… Вяземцев и сейчас время от времени писал картины. Некоторые его работы были выставлены в городском художественном салоне, но покупались чрезвычайно редко. На занятия живописью не проживёшь, особенно когда отягощён семьёй. Был бы один, можно и хлебом с водой перебиться. У Андрея, работающего в неудобной позе, затекли ноги. Он привстал, расслабил правую ногу – подёргал ею, то же самое проделал с левой. Бросил беглый взгляд на улицу. Редко проползёт машина, пройдёт прохожий – окраина города. Невдалеке скромненькое, чистенькое зданьице маленькой церквушки. Купола её покрыты оцинкованным листом – матово отсвечивают. Вяземцев ею залюбовался. Сейчас в ней трудно узнать былые развалины, которые ещё недавно наводили тоску и уныние на окружающих. - Андрей, ты ли? – услышал художник за спиной приятный баритон. Повернулся. - Здравствуй, старина! – поприветствовал Вяземцев. Это был Стас – одногодка Андрея, учился в параллельном классе. На нём – отличная тройка, белая сорочка, до блеска начищенные туфли – не придерёшься. - А мы чем-то похожи. Смотри-ка, Стас, у тебя тоже длинный волосы, бородка… Точнее, бородища. С моей жиденькой не сравнишь. Только вот я в потёртой джинсе, а ты лорд лордом. Как живёшь? Чем промышляешь? - Уже не Стас, а отец Фёдр. Это мой приход, - школьный приятель плавным движением руки указал на церквушку. - Я уже ею любовался. Это хорошо, что вера возрождается. Ещё недавно была складом. - Что в ней за семьдесят лет только ни устраивали. И школой была, и спортзалом, и кинотеатром… Когда учился в семинарии, то несколько раз заходил в неё. Тогда, стоя внутри, можно было наблюдать за движением туч на небе. Глядя на оббитые фрески и выцарапанную на стенах матерщину, становилось тошно. Извиняюсь, нужду справляли… - Стас долго и горячо говорил о церквушке, Потом неожиданно спросил: - Андрей, ты смог бы сделать наружную роспись? Надо выполнить несколько ликов святых. Вяземцев был застигнут врасплох: - Не знаю. Смогу ли? – после раздумий, в сомнении, произнёс он. Стас улыбнулся: - Я видел твои картины в салоне. Они произвели на меня хорошее впечатление… - Какие требования? – собравшись, поинтересовался художник. - Пиши святых, как ты их видишь сам. Единственно, соблюдай общепринятые каноны церковной живописи. Сам понимаешь абстракция, авангард, сюр… ни меня, ни прихожан не устроят. Цена умеренная. - В принципе, я не против… 2. Андрей не узнавал Стаса. Тот десять лет назад, будучи музыкантом, играл на свадьбе у их общего знакомого. Будущий батюшка тогда сильно поддал. Походил на загнанного зверя. И не в троечке он был, а в потёртой, с латками джинсе. «Метаморфозы происходят с людьми, метаморфозы. Не узнаешь человека» - был озадачен и в то же время радовался за приятеля Андрей. И в самом деле, путь Стаса к нынешнему облику и образу мыслей, путь к Богу был долог и труден. По молодости он окончил кулинарное училище. Чуть поработав в ресторане помощником повара, обнаружил в себе дар музыканта. Стал играть на танцплощадках и свадьбах. Сильно пил. В подпитии был угрюм и малоразговорчив. В такие минуты на вопросы отвечал односложно. Маломальский психолог заметив его тяжёлый и умный взгляд понимал, что молодой человек не в мире с самим собою, чем-то терзается, задаёт себе вопросы, на которые не находит ответа, ищет себя. Стас и в самом деле долго искал себя, своё место в мире людей. После упражнений с гитарой он перепробовал ещё ряд профессий и, надо отдать ему должное, всё ладилось в его руках. В одну пасхальную ночь Стас забрёл с друзьями в собор. До этого они «гудели» в кабаке. Здесь, у храма он прочёл в подслеповатых глазках одной убогой, болезненной старушки умиротворение и веру в нечто неподвластное земной суете. Он сравнил её со своими друзьями – разухабистыми прожигателями жизни – красные хмельные лица, которых лоснились, растягивались в высокомерных ухмылках. Они громко галдели, безобразно жестикулировали… Один из них в полумраке грубо лапал ярко накрашенную девицу с мутными глазами, прижимал её к чёрному мраморному надгробию. Стасу стало стыдно за дружков, за себя и он в смятении ушёл. Немного позже, ему в руки попала Библия для детей. Он читал её с вечера до рассвета. Днём позже уже вдумчиво изучал «Книгу книг»… Начал появляться в соборе, молиться. Там-то его заметил и благословил старый Батюшка. Некоторое время спустя Стас поступил в духовную семинарию, а после её окончания получил небольшой приход. Молодого попа полюбили. Он был немногословен и сдержан, хорошо правил службу. Проповеди его были глубокими и ясными. Голос – густым и сочным. 3. Андрей, разговаривая со Стасом, сдерживал своё ликование. Он давно мечтал о серьёзной работе, пусть не для кармана, а скорее для удовлетворения своего творческого «я». За тот же ларёк, что он заканчивал расписывать, за какой-нибудь глупый и пошлый рекламный щит Вяземцев заколачивал куда больше денег и частенько в «зелёненьких» (долларах), но ему давно опостылели халтуры. Теперь же был шанс выложиться, доказать себе, что в нём не заплесневел, не умер художник. Если в последнее время на настроение Андрея часто влияла погода, то сегодня, хоть и была на небе хмарь, поднимал клубы пыли холодный пронизывающий ветер, после предложения отца Фёдора у Вяземцева стало на душе тревожно и одновременно празднично. Его небольшой внутренний мир, на зло огромному и неприветливому внешнему, озарился светом. 4. Вечером дома Вяземцев, будучи в хорошем расположении духа, насвистывал мотивчик. Слов он не помнил, но точно знал – песня хорошая, душевная. - Не свисти дома, денег и так и нет, - с раздражением бросила жена. - Лена, сколько бы я ни зарабатывал, тебе всегда мало… - Да! Потому что я хочу одеваться, питаться и отдыхать не хуже той же Жаннет… - Почему именно Жанна? Почему ни какая-нибудь Клава или Зина? - Потому что она моя подруга. И муж её в отличие от тебя имеет постоянный стабильный заработок. - Он ворует и берёт взятки! Она хищно, словно кошка, сузила глаза. - Ну и что? Сейчас только ленивые и дураки не воруют! Время такое! – жена с грохотом накрыла крышкой пустую кастрюлю и, чуть не опрокинув табурет, вышла из кухни. Андрей остался без ужина. Ограничился чаем и бутербродом. На десерт – сигарета. Вяземцев уже привык к ссорам, к раздражительности жены. Ещё каких-то пять лет назад люди их окружения имели приблизительно равный доход. Сейчас же все разделились на богатых и бедных, а то и нищих. Лена не могла спокойно смотреть на жён «новых украинцев». Они изящно, а порой и неуклюже выбирались из дорогих машин в натуральных до пят шубах. Часто такую даму мог сопровождать дог с хорошей родословной. Жена, глядя на «избранных», покусывала губы, напрягалась всем телом – пропадала лёгкость и гибкость её движений. |