Автор: МВ

ГЛАВА 6.
АЗ ВЛЮБИЛСЯ

Выбираться через печную трубу домика, что на большой, шумной и грязной улице, было неудобно, но АЗ привык. Вылезая, он высунул из трубы перепачканную в саже голову и ошалел. Рядом с домиком проходила весьма хорошенькая девушка. Услышав грустный вздох, она повернула гордую, аккуратную головку в сторону АЗа. Увидав Запечкина в саже, она по-жабьи выпучила глаза, остолбенела. Три секунды спустя выкрикнула:
– Ч-ч-ч-черт!
Истошно, хрипло горланя «ура», сиганула в высокие заросли кактусов. «Ура» она видимо орала, чтобы меньше бояться самой и чтоб ее боялись.
В воздухе запахло свежими фекалиями.
– Видно, того – обделалась… – с нежностью подумал АЗ о незнакомке.
Сидя на трубе дома без окон и дверей, Запечкин размышлял: «Красивые и загадочные у землянки глаза. У наших лунобречек – круглые. Тоже красивые. Снежно-белые. У марсианок тоже круглые, но побольше, чем у лунобречек, и огненно-красные. Красивые глаза у марсианок, но у незнакомки-землянки самые красивые, самые загадочные и самые зеленые… Вообще земляне-челдобреки странноватый народец. Большинство из них рождаются старичками и умирают ими. Они, как правило, горбатые, косые, хромые и жуткие зануды. Другие рождаются детьми. Они всю жизнь наивны, капризны и игривы. Но есть те, которые рождаются молодыми. Они всегда изящны, красивы, талантливы и умны. Но они, увы, редкость».
Набив курительную трубку индийским чаем, АЗ закурил: «Челдобреки делятся на ОНА, ОН и ОНО. Говорят мудрые, старые книги, что когда-то было много ОНА и ОН и мало ОНО. Теперь много ОНО и мало ОНА и ОН… Да-а-а, челдобреки порой за теплое место у костра, за красивую шкуру и аппетитный кусок жирного мяса идут на все. На низость, подлость, предательство… на убийство. Копошатся, суетятся, интригуют, слабых кусают, сильных лижут, предают друзей, спят с их женами… А жизнь коротка. Очень коротка. Стоит ли теплое место у костра, красивая шкура и жирный кусок мяса того? Лучше обратное, но не чувствовать себя потом ЧМОМ! Можно кого-то обмануть. Можно обмануть весь МИР при большом желании, но себя-то не обманешь. Себе-то ты знаешь настоящую цену… А-а-а? Да-а-а!»
Выбив пепел из трубки, Запечкин улыбнулся: «Когда я стану челдобреком, я обязательно найду эту девушку. Девушку с самыми красивыми, с самыми загадочными и самыми зелеными глазами – и женюсь на ней. У нас будет семеро детей-луночелдобреков!..».
Но тут пошел желтый дождь.
АЗ помылся под ним, сходил по малой нужде с трубы и полез в дом.
Лежа на печи, Запечкин занимался самовнушением. Он уже 175 раз себе сказал: «Я обязательно Ее найду!». Осталось повторить еще 143 раза. Потом Ай будет спать…


ГЛАВА 7.
БОЛЬШИЕ ЧЕЛДОБРЕКИ

– Вой-на! Мир-р-р! Вой-на! Мир-р-р!
Ай Запечкин от раскатистого львиного рыка, который был особенно увесист в слове «мир», проснулся. От испуга заметался на соломенном тюфяке и неуклюже шлепнулся с печи на пол. С крыши дома без окон и дверей АЗ увидел на лугу большое скопление челдобреков. Крупный мужик в лаптях, с бородой-лопатой, стоя на пне трехстолетнего дуба, неистово бил в африканский там-там и продолжал скандировать:
– Вой-на! Мир-р-р! Вой-на! Мир-р-р! Вой-на! Мир-р-р!
Маленькая женщина, сидя у мужика на плече, умилялась, вытирала шелковым платочком слезинки. Когда орущий уставал и делал короткие передышки, она пискляво выкрикивала:
– Он – душка! Он – зайка!..
Недалеко от бородатого, на ящиках из-под пива, сидела внушительная троица. Все с красными носами. Один из троицы, в помятой шляпе и пенсне без стекол, пил мелкими глотками водку из рюмочки, закусывал кислым зеленым крыжовником. Подняв вверх указательный палец, он вяло выдавил из себя:
– Водка – бела, но краснит нос и чернит репутацию!
Дамочка с зелено-синим «фонарем» под глазом, поглаживая зачуханную болонку с глупой мордашкой, поддакнула: «Да-с-с-с!».
Третий, с пышными усами, икнул и опрокинул в себя гранчак «горькой». Закусывать не стал. Окая, начал распыляться о предназначении челдобрека на голубой планете Земля. В конце речи подытожил:
– Челдобрек – звучит модно!
Дамочка нежно чмокнула его в красный нос и пропела: «Да-а-а-с-с-с!».
Вдалеке девушка-«кровь с молоком», в расписном сарафане и с кокошником на голове, доила зеленую однорогую корову. Вокруг них наматывал круги какой-то маленький, шустренький, похожий на обезьянку, франт. Он был во фраке, цилиндре, с тросточкой. Собрав букет полевых цветов, среди которых багровел чертополох, франт ущипнул девушку за «здесь» и выдал по-французски:
– Мадамс-с, вамс-с-с икебанус-с заколбас-сить?!
– Ась? ЧО ЭНТО ТАКО? – она, пунцовея, громко загоготала.
Тут Запечкин заметил на своей большой шумной и грязной улице какого-то хипаря. Тот был в красно-желтых полосатых штанах с мотней до колен. Оранжевая кепка смотрела длинным козырьком назад. На бледном обнаженном торсе – несколько татуировок в виде восточных орнаментов. Хипарь, пританцовывая, нес на хилом плече огромный-преогромный граммофон. Из «ракуши» неслось: «…Ты целуй меня везде. Восемнадцать мне уже…».
– Ты кто, хипарь? – поинтересовался Ай.
– Хармс!
– Хармс, можно послушать вашу музыку?
– Можно. Только очень осторожно!
– А, вы, Хармс, хам-с! – заметил с улыбкой АЗ.
Хипарь отключил граммофон, шлепнул себя ладошкой по тощему заду и пропел:
– Ты целуй меня везде-е-е…
Минуту спустя он скрылся в соседнем переулке.
На лугу по-прежнему горланил мужик в лаптях:
– Вой-на! Мир-р-р! ..


Запечкину все это обрыдло. Он набил трубку китайским зеленым чаем, закурил.
У окна соседнего дома за столом сидел маленький мальчик. Он трескал из трехлитровой банки варенье и закрашивал черными чернилами квадратики в тетрадке. Малыш все делал с упряминкой, настойчиво. Пыхтел, кряхтел, сопел… АЗ долго за ним удивленно наблюдал. Карапуз-таки доел варенье и заполнил всю тетрадку черными квадратиками.
«С ног до головы в чернилах и варенье. Малюет Малевич!..» – сделал вывод АЗ, выбил из трубки пепел и залез через трубу в свой дом.
По улице неслось: «Вой-на! Мир-р-р!..».