Автор: руша

Вот уже месяц я в острой палате. 4 долгих недели в Аду. Да, в Аду. В существование которого не верила. По собственной глупости. Или нет. По незнанию. За всю свою долгую жизнь мне много чего пришлось пережить. Я научилась приспосабливаться, терпеть, ждать лучших времен. Но такое!
Это была большая палата на 15, тесно заставленных коек. Никуда не выпускали. Даже в туалет. Переносной толчок стоял у входа, распространяя тошнотворные запахи. Обедали рядом с палатой, отдельно от основной массы пациентов. Таблетки раздавали прямо у кровати. И никуда не деться.

Я много плакала, как ни старалась удержаться. Мне было тревожно. Убойные таблетки напрочь отвращали от еды. Постоянная жажда не давала даже толком поспать. Изматывали суицидальные мысли. Я себе говорила: "не буду об этом думать". Но думала, искала способ. При поступлении мне главная медсестра довольно грубо сказала, что покончить с собой мне не дадут. Я промолчала. Но я же медик. Знаю физиологию организма, ранение каких участков тела будет фатальным.
Я хотела умереть и я хотела жить. Иначе бы здесь не оказалась.Я просила помощи, а получила наказание.

Довольно скоро я стала просить врача выпустить меня. Умоляла, предлагала денег, требовала, ссылалась на какие то там законы, отказывалась от больничного. Ничего не помогало. Как выразилась одна пациентка: "это попасть сюда легко, а выйти очень непросто". Я просила хотя бы перевести меня в подострую палату. Это было бы вроде трамплина на выход. Острая, подострая, общая.

Своими слезами я надоела персоналу. Санитарки, похоже, меня стали ненавидеть. Позже я подумала, что работа санитарами в псхиатрическом стационаре это лакмусовая бумажка для отбросов общества, тварей.
Хорошо, что у меня была некоторая анестезия души и тела. Я отстраненно относилась к грубостям, словам. Но вот при жестком прикосновении я себя не контролирую. Мозг выключается, а тело само себя спасает. Я нарвалась.

Поздний вечер. Я сижу на кровати и тихо плачу. Две, самые гнусные санитарки смотрят на меня и что то обсуждают. Вот одна из них, помоложе, подходит ко мне, садится напротив и дает мне пощечину! Тварь! Это было зря. Мои руки сами хватают ее за толстую цепь на шее и фиксирую в таком положении. Санитарка вцепляется в цепь и все твердит: "пусти, пусти". Но я не могла. Заклинило. Подбежала вторая санитарка, огромная, жирная бабища. И начала меня лупить. Грубо, кулаками, по мужски.

Я ничего не чувствовала. Моталась из стороны в сторону, но не отпускала. Крики, визг, ругань... Минуты три спустя мои руки разжались, я оттолкнула санитарку, она пулей вылетела и палаты, держась за шею. Вторая тоже выбежала. Тело меня не слушалось. Вот я подскакиваю, прорываюсь сквозь толпу санитарок и медсестер и выбегаю в коридор. Несусь к двери. За мной кинулась вся толпа.


Самая жирная санитарка заламывает мне руку, хватает за волосы и волокет в палату. Бросает на пол и сама валится на меня. Трэш. Меня поднимают, кидают на кровать. Стелят под меня клеенку, срывают всю одежду, начинают привязывать руки - ноги. Обматывают широкой эластичной вязкой. Все, я в коконе. Рядом собирается толпа персонала. Врач, медсестры, санитарки. Вечером я отказалась от таблеток. Их растолкли в порошок и пытаются ввести через нос.

Я набираю воздух и с силой выдахаю. Провал. Возмущение и ругань. Потом закапали что то горькое. Я отплевалась. Последнее что я помню, укол в руку и фраза: "она уходит". Аминазин. На игле я сразу засыпаю. Спасительный сон.

Утром я выпуталась из вязок, оделась. А дальше как будто ничего и не было. Я почему то чувствовала себя очень хорошо и спокойно. Улыбалась, хорошо поела. Позже я подумала, может, мне были нужны не антидепрессанты, а небольшие дозы аминазина? Кто знает.
Вся эта история имела таки последствия. Ко мне стали относиться настороженно и довольно вежливо. Одну санитарку (ту, которая меня лупила) уволили. Врач назначил галоперидол. Через два месяц я с большим трудом вышла из психушки. Одну не отпустили, меня забрала дочь.

Вот такая история. Мне неприятно все это вспоминать, но, может, напишу еще что. Чтоб народ читал и сто раз думал, прежде чем соглашаться на стационар.