|
"Totem und Tabu"
|
|
|
Ляйсан
|
#1 | Понедельник, 20.04.2015, 08:44
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
в моей книге я "Totem und Tabu" я дал оценку значения первичной амбива-лентности для табу и защищал мнение о происхождении табу из доисторических процессов, приведших к образованию человеческой семьи.
Тотем и табу
Тотемизм – чуждый нашему современному чувствованию религиозно соци-альный институт, давно оставленный и замененный новыми формами, оставив-ший только незначительные следы в религии, нравах и обычаях жизни.
вот то, что в настоящее время психоаналитическое изучение может дать для объяснения проблемы тотема. сделана смелая попытка разгадать первона-чальный смысл тотемизма по его инфантильным следам, из намеков, в каких он снова проявляется в процессе развития наших детей.
Анализ табу отличается большей достоверностью.
табу еще существует у нас; хотя отрицательно понимаемое и перенесенное на другие содержания, по психологической природе своей оно является «катего-рическим императивом» Канта, действующим навязчиво и отрицающим всякую сознательную мотивировку.
С. G. Jung на частном научном съезде сообщил через одного из своих уче-ников, что фантазии некоторых душевнобольных (Dementia praecax) удивитель-ным образом совпадают с мифологическими космогониями древних народов, о которых необразованные больные не могли иметь никакого научного представле-ния.
Что же такое тотем? Обыкновенно животное, идущее в пищу, безвредное или опасное, внушающее страх, реже растение или сила природы (дождь, вода), находящиеся в определенном отношении ко всей семье. Тотем, во-первых, явля-ется праотцем всей семьи, кроме того, ангелом хранителем и помощником, пред-рекающим будущее и узнающим и милующим своих детей, даже если обычно он опасен для других. Лица одного тотема за то связаны священным само собой вле-кущим наказания обязательством не убивать (уничтожать) своего тотема и воз-держиваться от употребления его мяса (или от другого доставляемого им наслаж-дения). Признак тотема не связан с отдельным животным или отдельным сущест-вом, а со всеми индивидами этого рода. От времени до времени устраиваются праздники, на которых лица одного тотема в церемониальных танцах изображают или подражают движениям своего тотема.
члены одного и того же тотема не должны вступать друг с другом в половые отношения, следовательно, не могут также вступать между собой в брак.
Это и составляет связанную с тотемом эксогамию.
В Австралии обычное наказание за половое сношение с лицом из запре-щенного клана – смертная казнь.
Если муж принадлежит к клану с тотемом кенгуру и женится на женщине с тотемом эму, то дети, мальчики и девочки, все эму. Сыну, происшедшему из этого брака, благодаря правилу тотема, окажется невозможным кровосместительное общение с матерью и сестрами, которые также эму.
Отцу, который принадлежит к клану с тотемом кенгуру, предоставляется, однако, возможность, по крайней мере согласно этому запрету, инцеста со своими дочерьми эму. При унаследовании тотема со стороны отца, – кенгуру и дети также кенгуру; отцу был бы тогда запрещен инцест с дочерьми, а для сына был бы воз-можен инцест с матерью. Эти следствия запрета тотема содержат указания на то, что унаследование по материнском линии более старо, древнее, чем по отцовской лилии, потому что есть основания полагать, что запреты тотема, прежде всего, направлены против инцестуозных вожделений сына.
Язык этих австралийских племен отличается такой особенностью: всякий называет отцом не только своего родителя, но и другого любого мужчину, который согласно законам его племени мог бы жениться на его матери и стать его отцом. Он называет матерью помимо своей родительницы всякую другую женщину, кото-рая, не нарушая законов племени, могла бы стать его матерью. Он называет «братом», «сестрой» не только детей его настоящих родителей, но и детей всех названных лиц, находящихся в родительской группе по отношению к нему и т. д.
у нас в детском языке, кстати, ребенка заставляют каждого приятеля и приятельницу роди-телей называть «дядей», «тетей», или в переносном смысле, когда мы говорим о «братьях в Аполлоне», о «сестрах во Христе».
В Австралии наблюдается большая сложность: тотем эксогамия. Племена распадаются на брачные классы (фратрии), затем подразделяется на два под-класса (субфратрии); подклассы занимают место между фратриями и тотемиче-скими семьями. Если бы существовало двенадцать тотемичных семейств, то, на-верное, каждый мужчина имел бы выбор между 11/12 всех женщин племени. Су-ществование двух фратрий ограничивало бы число на 6/12 – равное половине; мужчина тотема и может жениться на женщине только из семейств от 1 до 6. При введении обоих подклассов выбор понижается до 3/12, т. е. до 1/4. Мужчина тоте-ма а вынужден ограничить свой брачный выбор женщинами тотема 4, 5, 6.
значение фратрии - урегулированием брачного выбора.
католическая церковь распространила запрещение брака между братьями и сестрами на двоюродных братьев и сестер, и прибавила к этому еще духовные степени родства.
Мы должны сознаться, что австралийцы более чувствительны к инцесту, чем мы.
В Меланезии» такие ограничивающие запрещения касаются сношений мальчиков с матерью и сестрами. Так, например, на одном из Неогибридских ост-ровов, мальчик в известном возрасте оставляет материнский дом и переселяется в «клубный дом», где он с того времени постоянно спит и ест. Если ему и дозво-ляется посещать свой дом, то он должен уйти оттуда не поевши, если его сестры находятся дома; если же никого из сестер нет дома, то он может сесть возле две-ри и поесть. Если брат и сестра случайно встречаются вне дома на открытом мес-те, то они должны убежать или спрятаться в сторону. Если мальчик узнает следы ног своих сестер на песке, то ему нельзя идти по этим следам так же, как и им по его следам. Больше того, он не смеет произносить их имен и побоится произнести самое обыкновенное слово, если оно входит, как составная часть, в их имя. Это «избегание», начинающееся со времени церемониала возмужалости, соблюдает-ся в течение всей жизни.
На полуострове Газели в Новой Британии сестра по выходе замуж не долж-на вовсе разговаривать со своим братом, она также не произносит больше его имени, а говорит о нем описательно.
У Battas на Суматре Отец также не останется наедине со своей дочерью в доме, так же как и мать со своим сыном. брат чувствует себя крайне неловко в обществе сестры даже в присутствии посторонних лиц.
священное отвращение имеется в законе об избегании между тещей и зя-тем. Зулуска, которую спросили о причине запрещения, дала с большой чуткостью ответ: нехорошо, чтобы он видел сосцы, вскормившие его жену.
Не подлежит никакому сомнению, что в психологической ситуации тещи и зятя существует что то, что способствует вражде между ними и затрудняет со-вместную жизнь. Я полагаю, что это отношение является «амбивалентным», со-стоящим из нежных и враждебных чувств.
Известная часть этих чувств совершенно ясна: со стороны тещи – нежела-ние отказаться от прав на дочь, недоверие к чужому, на ответственность которого предоставлена дочь, тенденция сохранить господствующее положение, с которым она сжилась в собственном доме. Со стороны мужа – решимость не подчиняться больше ничьей воле, ревность к лицам, которым принадлежала до него нежность его жены, и – last not least – нежелание, чтобы нарушили его иллюзию сексуаль-ной переоценки. Такое нарушение чаще всего происходит от черт лица тещи, ко-торые во многом напоминают ему дочь и в то же время лишены юности, красоты и психической свежести, столь ценных для него у его жены.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#2 | Понедельник, 20.04.2015, 08:45
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
Табу – полинезийское слово
Запреты табу лишены всякого обоснования. Они неизвестного происхождения. Общепринято мнение, что табу древнее богов и восходит ко временам, предшествующим какой бы то ни было религии.
«Табу» называется все, как лица, так и местности, предметы и временные состояния, являющиеся носителями и источниками этого таинственного свойства. Табу также называется запрещение, вытекающее из этого свойства, и табу – в дословном смысле – называется нечто такое, что одновременно и свято и стоит превыше обычного, так же как и опасное, и нечистое, и жуткое.
Wundt: «Будучи первоначально не чем иным, как объективировавшимся страхом перед предполагавшейся демонической силой, скрытой в подвергнутом табу предмете, такое табу запрещает дразнить эту силу и требует мер предупреждения против мести со стороны демона, когда оно нарушается сознательно или нечаянно». В примитивных зачатках табу еще нет разделения на святое и нечистое. Страх этот еще не распался на благоговение и на отвращение.
Wundt: Впоследствии табу отделилось от демонической основы и осталось силой просто вследствие психической косности; оно само становится основой требований нравов и законов.
Фрейд.
Всякий после недолгого размышления скажет, что ему известны люди, создавшие себе запрещения табу и так же строго их соблюдающие, как дикари.
сходство навязчивых запретов (у нервнобольных) с табу состоит в том, что эти запрещения также не мотивированы и происхождение их загадочно. Они возникли каким-то образом и должны соблюдаться вследствие непреодолимого страха.
Главным и основным запрещением невроза является, как и при табу, прикосновение, отсюда и название: боязнь прикосновения
Все, что направляет мысль на запретное, вызывает мысленное соприкосновение, так же запрещено, как непосредственный физический контакт. Такое же расширение понятия имеется у табу.
«Вождь Маогi не станет раздувать огня своим дыханием, потому что его священное дыхание передало бы его священную силу огню, огонь – горшку, стоящему в огне, горшок – пище, готовящейся в нем, пища – лицу, которое ее съест, и таким образом должно было бы умереть это лицо, съевшее пищу, варившуюся в горшке, стоявшем в огне, который раздувал вождь своим священным дыханием». (Frazeг).
Пациентка требует, чтобы предмет, купленный мужем, был удален: иначе он сделает «невозможным» помещение, в котором она живет. Она слышала, что этот предмет куплен в лавке, которая находится, в Оленьей улице. Но теперь фамилию «Олень» носит ее подруга, которая живет в другом городе. Эта подруга теперь для нее «невозможна» – табу, и купленный здесь, в Вене, предмет – тоже табу, как и сама подруга, с которой она не хочет иметь никакого соприкосновения.
часть навязчивых идей может быть преодолена, благодаря выполнению определенных действий, которые по природе своей - покаяние, искупление, меры защиты и очищения. Самым распространенным из этих навязчивых действий является омовение водой (навязчивые умывания).
Резюмируем, в каких пунктах выражается ярче всего сходство обычаев табу с симптомами невроза навязчивости: 1) в немотивированности запретов,
2) в их утверждении, благодаря внутреннему принуждению,
3) в их способности к сдвигу и в опасности заразы, исходящей из запрещенного, 4) в том, что они становятся причиной церемониальных действий и заповедей, вытекающих из запретов.
Запрещение обязано своей силой, своим навязчивым характером, его отношению к своей бессознательной противоположности, к незаглушенному в скрытом состоянии наслаждению, во внутренней необходимости, недоступной осознанию.
Человек, нарушивший табу, сам становится табу, потому что приобрел опасное свойство вводить других в искушение следовать его примеру. Он будит зависть: почему ему должно быть позволено то, что запрещено другим? Он, действительно, заразителен, поскольку всякий пример заражает желанием подражать; поэтому необходимо избегать и его самого.
Но человеку не надо и нарушать табу для того, чтобы самому стать временно или постоянно табу, если только он находится в состоянии, способном будить запретные желания у других, вызывать в них амбивалентный конфликт.
Прикосновение обозначает начало всякого обладания, всякой попытки подчинить себе человека или предмет.
Резюмируем, какое понимание табу: табу является очень древним запретом, наложенным извне (каким-нибудь авторитетом) и направленным против сильнейших вожделений людей. Сильное желание нарушить его остается в их бессознательном. Люди имеют амбивалентную направленность к тому, что подлежит табу. Приписываемая табу чародейственная сила сводится к способности вводить в искушение; она похожа на заразу, пример заразителен и потому что запрещенное вожделение в бессознательном переносится на другое. В основе соблюдения табу лежит воздержание.
Обращение с врагами. У диких народов после убийства человека требуется выполнить ряд предписаний, относящихся к обычаям табу: во-первых, примирение с убитым, во-вторых, самоограничение, в-третьих, покаянные действия, очищение убийцы, и, в-четвертых, совершение церемониала.
здесь речь идет о широко распространенных обычаях, а не об отдельных странностях.
Отношение примитивных народов к вождям, королям и священникам руководствуется двумя основными принципами Нужно их бояться и оберегать их. Женщина Maori поела каких-то плодов и затем узнала, что они взяты с места, на которое наложено табу. Она громко вскрикнула, что дух вождя, которого она оскорбила, наверное, убьет ее. Это произошло около полудня, а к двенадцати часам следующего дня она была уже мертвой. Зажигалка вождя Maori погубила однажды несколько человек. Вождь потерял ее, другие ее нашли и пользовались ею, чтобы закуривать свои трубки. Когда они узнали, кому принадлежит зажигалка, они умерли от страха.
Может случиться, что сегодня короля обожают, как бога, а завтра его убивают, как преступника. Если, по мнению народа, король – бог, то он должен также быть и защитником; и если он не хочет их защищать, то пусть уступит место другому, более услужливому. Но пока он соответствует ожиданиям, заботливость о нем не знает границ.
образ жизни японского микадо в древности: если он хочет куда-нибудь, пойти, то его должен кто-нибудь нести на плечах. Его моют по ночам, когда он спит; говорят, что то, что удаляют с его тела в таком состоянии сна, можно понимать только как кражу, а такого рода кража не умаляет его достоинства и святости. Он должен был каждое утро в течение нескольких часов сидеть на троне с царской короной на голове, но сидеть он должен был как статуя, не двигая руками, ногами, головой или глазами; только таким образом, по их верованиям, он может удержать мир и спокойствие в царстве.
Некоторые из табу, которым подвержены короли у варваров, живо напоминают меры пресечения против разбойников. В Shark Point при Кар Рadгоn в Нижней Гвинее (Западная Африка) живет король священник Kukulu один в лесу. Он не смеет прикасаться к женщине, не смеет оставлять своего дома, ни даже вставать со своего стула, в котором обязан спать сидя. Если бы он лег, то ветер стих бы и мореплавание приостановилось бы. На его обязанности лежит сдерживать бури и вообще заботиться о равномерном здоровом состоянии атмосферы. главную роль среди них играют ограничения свободы движения и диета. Flamen Dia1is, первосвященник Юпитера в древнем Риме, должен был соблюдать необыкновенно большое число запрещений табу. Он не должен, был ездить верхом, видеть лошадей, вооруженных людей, носить цельное, ненадломленное кольцо, завязывать узлом свои одежды, прикасаться к пшеничной муке или к скисшему тесту, и не смея даже по имени называть козу, собаку, сырое мясо, бобы и плющ; волосы ему мог стричь только свободный человек (не раб) бронзовым ножом, а его волосы и срезанные ногти нужно было похоронить под деревом, приносящим счастье; он не смел прикасаться к мертвецу, стоять с непокрытой головой под открытым небом и т. п. Жена его Flaminiса соблюдала, кроме того, еще особые запрещения; на определенного рода лестнице она не смела подниматься выше трех ступенек; в известные праздничные дни ей нельзя было причесывать волос; кожа для ее ботинок не могла быть взята от животного, умершего естественной смертью, а только от зарезанного или принесенного в жертву; когда она слышала гром, то становилась нечистой, пока не приносила очистительных жертв.
Древние короли Ирландии были подчинены целому ряду чрезвычайно странных ограничений, от соблюдения которых ожидали всяких благ для страны, а от нарушения которых всяких бедствий. Полный список этих табу помещен в Book of Rights, самые старые рукописные экземпляры которых датируются 1390 и 1418 годами. Запрещения чрезвычайно детализированы, касаются различных родов деятельности в определенных местах в определенные времена; в таком то городе король не должен пребывать в определенные дни недели, такую то реку он не должен переходить в известный час, на такой то равнине не должен останавливаться лагерем полных девять дней и т. п....
На Nine или Sawage Jsland, коралловом острове в Тихом океане, монархия фактически пришла к концу, потому что никто не хотел согласиться взять на себя ответственную и опасную должность.
объяснение: из суеверных и других мотивов в отношениях к королям проявляются разнообразные тенденции, из которых каждая развивается до крайних пределов, не обращая внимания на другие; отсюда развиваются впоследствии противоречия.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#3 | Понедельник, 20.04.2015, 08:49
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
Примечание от Ляйсан - это таблица. она не копируется нормально. Первый столбик - просто текст, второй столбик - жирный.
Табу
чрезмерно боязливая заботливость
избыток нежности
Невроз
Невроз навязчивостей.
амбивалентная направленность чувств: одновременно испытываются нежность и враждебность
недоверие
выражение бессознательной враждебности
увеличивается значение определенного лица, его могущество чрезвычайно разрастается
королям приписывается власть над дождем и солнечным светом, над ветром и бурей и, если природа не оправдала их надежд на хорошую охоту или богатую жатву, низвергают или убивают королей.
В бреде преследования на какое-то лицо возлагается вся ответственность за беды.
Прообразом являются отношения ребенка к отцу.
церемониал табу явно двусмыслен. Он отличает королей и возвеличивает, но и превращает их жизнь в невыносимую муку и тяжесть, и накладывает на них цепи рабства.
табу королей - наказание за их возвышение, акт мести со стороны подданных
Навязчивые действия – направлены против чего-то запрещенного, но и сами являются чем-то запрещенным; приносят мучение и одновременно удовлетворение.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#4 | Понедельник, 20.04.2015, 08:49
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
Одним из самых странных и поучительных обычаев табу, касающихся оплакивания мертвеца у примитивных народов, является запрещение произносить имя умершего.
Так, Masaua Африке меняют имя умершего после смерти; его без боязни можно называть новым именем, все запрещения связаны с прежним именем. Предполагается, что духу неизвестно его новое имя, и он его никогда не узнает. Австралийские племена на Аделаидских островах и Encunter Bay: после чьей-нибудь смерти все лица, носившие такое же имя, как покойник, или сходное с ним, меняют свои имена. Иной раз, после чьей-нибудь смерти меняют имена всех родственников покойника, независимо от сходства их с именем покойника.
Далее, если покойник носит имя, похожее на название животного и т.д., то дают новое название этим животным или предметам, чтобы при употреблении этого слова не возникали воспоминания о покойнике. За семь лет, проведенных миссионером Dobrizhofer y Abipon'ов в Парагвае, название ягуара менялось три раза, и такая же участь постигла крокодила, терновник и звериную охоту. Боязнь произнести имя, принадлежавшее покойнику, переходит в стремление избегать упоминания всего, в чем этот покойник играл роль, и важным следствием этого процесса подавления является то, что у этих народов нет традиций, нет исторических воспоминаний, и исследование их прошлой истории встречает величайшие трудности.
у дикарей имя составляет значительную часть и важное свойство личности, что они приписывают слову полноценное значение вещи.
ужас перед трупом не объясняет всех предписаний табу
Дикари, по выражению Wundt'a, страдают страхом «перед душой, ставшей демоном»
Некоторые чувствуют себя защищенными от преследований мертвецов, если между ними и их мертвыми имеется вода.
И хоронили покойников на островах, перевозили на другой берег реки. Отсюда и произошли выражения – по сию сторону, по ту сторону.
С течением времени враждебность мертвецов ограничилась: убитыми, преследующими в виде злых духов своих убийц, умершими в неудовлетворенной тоске по ком-нибудь, например, невестами.
Что побудило примитивные народы приписать своим дорогим покойникам такую перемену в их чувствах? Почему они их превратили в демонов? Westermarck думает, что на этот вопрос нетрудно ответить. «Так как смерть считается самым большим несчастьем, могущим постигнуть человека, то думают, что покойники крайне недовольны своей судьбой. По принятому у первобытных народов мнению, смерть наступает только благодаря убийству, насильственному или совершенному при помощи колдовства, и поэтому уже смотрят на душу, как на рассерженную и жаждущую мести. Полагают, что она завидует живым и тоскует по обществу прежних родственников; вполне понятно поэтому, что она старается умертвить их при помощи болезни, чтобы соединиться с ними...
Изучение психоневротических заболеваний. Если жена лишается мужа, дочь – матери, то их одолевают мучительные размышления, названные нами «навязчивыми упреками» и опасениями, не являются ли они сами причиной смерти любимого человека. Ни воспоминание о том, с какой заботливостью они ухаживали за больным, ни фактическое опровержение предполагаемой вины не может положить конца мучениям.
У оплакивающих покойника где-то шевелилось им самим неизвестное желание, удовлетворенное смертью. Как реакция на это бессознательное желание и возникает упрек в смерти любимого человека. Скрытая в бессознательном за нежной любовью враждебность имеется во всех почти случаях сильной привязанности чувства к определенному лицу.
В большей или меньшей степени такая амбивалентность врожденна у человека. При нормальных условиях она не так велика, чтобы вызвать возникновение описанных навязчивых упреков. Но там, где она от природы сильна, она проявляется именно в отношении к самым любимым лицам.
Предрасположение к неврозу навязчивости, который мы так часто приводили для сравнения в вопросе о табу, мы представляем себе, как особенно сильно выраженную первоначальную амбивалентность чувств.
Предписания табу проявляют здесь ту же двойственность, что и невротические симптомы. Они являются выражением печали, а с другой – очень ярко выдают то, что хотели скрыть, – враждебность к покойнику, которая теперь мотивируется как самозащита. Этот процесс, часто встречающийся в больной и нормальной душевной жизни, мы называем проекцией. Враждебность, о которой ничего не знаешь и также впредь не хочешь знать, переносится из внутреннего восприятия во внешний мир и при этом отнимается от самого себя и приписывается другим.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#5 | Понедельник, 20.04.2015, 08:50
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
АНИМИЗМ, МАГИЯ И ВСЕМОГУЩЕСТВО МЫСЛИ
что Frazer называет контагиозной магией в отличие от имитативной. Предполагается, что при ней действует уже не сходство, а связь в пространстве, соприкосновение, хотя бы даже воображаемое соприкосновение, воспоминание о том, что оно имело место. Но так как сходство и соприкосновение составляют два существенных принципа ассоциативных процессов, то объяснение всего безумства магических предписаний заключается во власти ассоциации идей.
люди ошибаются, принимая ряд своих идей за ряд явлений природы, и отсюда воображают, что власть, которая у них имеется или, как им кажется, у них есть над их мыслями, позволяет им чувствовать и проявлять соответствующую власть над вещами.
у примитивного человека имеется громадное доверие к могуществу его желаний. В сущности все, что он творит магическим путем, должно произойти только потому, что он этого хочет. Первоначально подчеркивается только желание.
ребенок сначала удовлетворяет свои желания действительно галлюцинаторно, воссоздавая удовлетворяющую ситуацию.
взрослый примитивный человек имитирует исполнение желания.
Со временем психический акцент переносится от мотивов магических действий на их средства и на самые действия. Быть может, правильнее сказать, что на этих средствах ему делается очевидной переоценка его собственных желаний. Кажется, что именно магическое действие, благодаря своему сходству с желанием, приводит к его исполнению.
подчеркнем еще, что оба принципа ассоциации – сходство и смежность – совпадают в более общем единстве прикосновения. Ассоциации по смежности представляют собой прикосновение в прямом смысле, а ассоциации по сходству – в переносном.
Первое миросозерцание, сложившееся у человека, анимистическое, было, следовательно, психологическим. Оно еще не нуждалось в научном обосновании, потому что наука начинается только тогда, когда люди убедились, что не знают мира, и потому должны искать путей, чтобы познать его. Анимизм же был для примитивного человека самым естественным и само собой понятным миросозерцанием; он знал, каково положение вещей в мире, а именно, что оно таково, как чувствует себя сам человек. анимизм представляет собой систему мышления, первую цельную теорию мира.
Наш психологический взгляд совпадает здесь с учением R.R.Marett'a, который предпосылает анимизму преанимистическую стадию, характер которой лучше всего обозначается именем аниматизм (учение о всеобщем одухотворении).
мы не станем останавливаться на вопросе о том, откуда вообще берется склонность проецировать вовне душевные процессы. Но на одно предположение мы можем решиться, а именно, что эта склонность усиливается там, где проекция дает преимущества душевного облегчения.
во внешнюю реальность проецируются одновременные существования бессознательных душевных процессов, наряду с сознательными. Можно было бы сказать, что «дух» лица или предмета сводится в конечном анализе к способности их быть объектом воспоминания или представления тогда, когда они недоступны восприятию.
Мы уже сказали, что анимизм представляет собой систему мышления, первую цельную теорию мира, и теперь собираемся сделать некоторые заключения из психоаналитического понимания такой системы.
пример из области невроза: в статье о табу я упомянул об одной больной, навязчивые запреты которой имели громаднейшее сходство с табу Maori. Невроз этой женщины направлен на ее мужа; вершину невроза составляет отрицание бессознательного желания смерти мужу. Ее явная систематическая фобия относится, однако, вообще к упоминанию о смерти, причем муж совершенно исключается и никогда не бывает предметом сознательной озабоченности. Однажды она слышит, как муж дает поручение, чтобы отнесли наточить в определенную лавку его притупившуюся бритву. Побуждаемая странным беспокойством, она сама отправляется в эту лавку и по возвращении из этой рекогносцировки требует от мужа, чтобы он навсегда оставил эту бритву, так как она открыла, что рядом с названной им лавкой находится склад гробов, траурных принадлежностей и т.п... Благодаря упомянутому намерению его бритва вступила в неразрывную связь с ее мыслью о смерти. Такова систематическая мотивировка запрещений. Можно быть уверенным, что, и, не открыв такого соседства, больная все равно вернулась бы домой с запрещением употреблять бритву, потому что для этого было бы вполне достаточно, чтобы она на пути в лавку встретила катафалк, какого-нибудь человека в траурной одежде или женщину с погребальным венком. Сеть условий была достаточно широко раскинута, чтобы во всяком случае поймать добычу; от нее зависело, притянуть ли эту добычу или нет. С несомненностью можно было установить, что в других случаях она не давала хода условиям запрещения. В таком случае говорили, что сегодня «хороший день». Настоящей причиной запрещения пользоваться бритвой, как мы легко можем угадать, было, разумеется, ее противодействие окрашенному в приятное чувство представлению, что ее муж может перерезать себе горло отточенной бритвой.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#6 | Понедельник, 20.04.2015, 08:50
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
Reinасh, составил 12 параграфов о тотемистической религии:
1. Нельзя ни убивать, ни есть определенных животных, но люди воспитывают отдельных животных этого рода и ухаживают за ними.
2. Случайно погибшее животное оплакивается и хоронится с такими же почестями, как соплеменник.
3. Иногда запрещение употреблять в пищу относится только к определенной части тела животного.
4. Если под давлением необходимости приходится убить животное, которое обыкновенно нужно щадить, то перед ним надо извиниться, постараться ослабить нарушение табу убийства разнообразными искусственными приемами и оправданиями.
5. Если животное приносится в жертву по ритуалу, то его торжественно оплакивают.
6. В некоторых торжественных случаях, в религиозных церемониях, надевают шкуры определенных животных. Там, где тотемизм еще сохранился, это – шкуры животного тотема.
7. Племена или отдельные лица называются именами животных, именно животных тотема.
8. Многие племена пользуются изображением животных, как гербом, и украшают им свое оружие; мужчины рисуют изображение тотема на своем теле или татуируют его изображение на коже.
9. Если тотем принадлежит к страшным или опасным животным, то предполагается, что оно щадит членов названного его именем племени.
10. Животное тотем охраняет и предупреждает об опасности лиц, принадлежащих к племени.
11. Животное тотем возвещает своим поклонникам будущее и служит им вождем.
12. Члены племени одного тотема часто верят в то, что связаны с животным тотема узами общего происхождения.
в Code du totemisrn, составленном Reinach'ом, совершенно отсутствует одно из главных табу, эксогамия, между тем как предпосылка другого табу, происхождение от животного тотема, упоминается лишь вскользь.
Проблема вообще оказалась бы еще более трудной, если бы мы могли допустить, что бывают душевные движения, так бесследно подавляемые, что они не оставляют никаких остаточных явлений. Но таких нет. Самое сильное подавление оставляет место искаженным замещающим душевным движениям и вытекающим из них реакциям. В таком случае мы можем допустить, что ни одно поколение не в состоянии скрыть от последующего более или менее значительные душевные процессы.
|
Статус: нет меня
|
|
|
|
Ляйсан
|
#7 | Понедельник, 20.04.2015, 08:51
|
Автор темы
Бывшая брюнетка
Постоянные пациенты
Юзер-бар +
табу девственности
примитивный человек создает табу там, где боится опасности.
Никогда опасности, которые угрожают боящемуся, по его мнению, не ожидаются им больше, чем в начале опасного положения. Тогда-то и является самым целесообразным защититься от них.
Он не отличает материальную опасность от психической и реальную от воображаемой.
Общение с женщиной подвержено таким серьезным и многочисленным ограничениям. В определенных случаях сексуальность примитивных народов не знает никаких преград, но обычно она, по-видимому, сильнее сдерживается запрещениями, чем на более высоких ступенях культуры.
Может быть, эта боязнь объясняется тем, что женщина иная, не такая, как мужчина, всегда непонятна и таинственна, чужда и потому враждебна.
|
Статус: нет меня
|
|
|
