Мелочи кошачьей жизни 7

Мурза. Начало конфликта.

В целом отношения Мурзы и людей в Балашихе были не особенно проблемными. Довольно быстро большинство двуногих осознало пользу от страшного кота и закрыло глаза на его недостатки. Недостатков было много: от травм, наносимых соседским собакам, до попыток покусать особенно невменяемых двуногих. Но наш двор практически совсем не страдал от крыс, хотя везде в городе они хозяйничали, как у себя дома. Потому соседи по дому иногда даже пытались приласкать и подкормить зверя, однако, в руки чужим он не давался и чужую еду не ел.

Беда пришла совсем откуда не ждали - в нашей коммуналке появились новые соседи, чета Пшеницыных, Карина и Алексей. Работники интеллектуального труда, инженеры с военного завода, вроде бы люди серьезные. Но у Карины был пунктик насчет чистоты. Не просто пунктик - это была одержимость. Сутками она могла отчищать кухню, чтобы даже малейшего пятнышка не было, драить ванну, вылизывать полы. Хотя ее чистота не имела никакого отношения к санитарии: ей важно, чтобы все блестело, но при этом она легко могла брать еду грязными руками и пихать себе в рот. Результатом явились несколько случаев дизентерии, желтуха и постоянное посещение врача на предмет глистов. Именно с глистов и началось противостояние Карины и Мурзы: объяснять женщине, что глисты заводятся не от кота, а от грязных рук. Мы, прожившие с Мурзой не один год, никогда не жаловались на паразитов, она же непрерывно глотала глистогонные и заявляла, что глисты переползает к ней с коврика у ее двери, мимо которого ходит кот. А помыть руки перед едой - видимо, не судьба. Но у Карины было стойкое убеждение, что во всех ее желудочно-кишечных бедах виноват кот. Об этом даже было заявлено врачу скорой, который оформлял женщину в инфекцию с гепатитом. Старый доктор безуспешно пытался объяснить, что вирус гепатита А коты не переносят, но ему ответили, что он не компетентен, Карина лучше знает, она сама видела эти вирусы на животном...

Мурза интуитивно понимал отношение соседки к нему и первое время пытался завоевать ее доверие: гонял голубей и других котов с ее подоконника, а однажды утром на ее коврике была обнаружена дохлая крыса гигантских размеров. Принося свою добычу нам, он выражал свое уважение и почтение. Но Карина не поняла добрых чувств кота, дохлая крыса вызвала у нее дикую истерику и очередной приступ "чистоты" в квартире. А нам было заявлено, что если кот еще раз хоть лапой ступит на ее коврик, то...

Ступать на коврик Мурза перестал - на следующий день от коврика так воняло, что дышать в коридоре реально было нечем. Мурза пометил тряпочку, не оставив на ней чистого места, а также облил всю дверь Пшеницыных на полметра в высоту. Потом сгреб коврик в кучу и положил сверху свежепойманного воробья. После этого инцендента Мурза стал полностью игнорировать Карину и ее комнату, видимо, шестым чувством понимал, что ее не любовь может быть очень опасна. Он даже перестал заходить в квартиру через входную дверь, пользовался только форточками в наших комнатах, в коридор не выходил. Пару лет Карина вообще не видела кота, но продолжала обвинять его в запачканной кухне и очередном собственном поносе.

Мурза же почти совсем переселился во двор и подвал, изредка появляясь у нас в комнатах в холодное время года - поесть и погреться у камина. А Карина в виду невозможности третировать кота переключилась на меня.

Проблема была серьезная. Я и так отличалась стойкой мизантропией, старалась как можно меньше общаться с людьми. Эта моя особенность появилась еще в раннем детстве, но в Балашихе сильно обострилась. Мне вполне хватало общения со сверстниками, чтобы дома уйти в себя насовсем: общеобразовательная школа и две специальные и так были для меня серьезной коммуникативной нагрузкой. Но Карина посчитала себя моей второй матерью и стала воспитывать меня. Для нее было нормой завалиться часов в семь утра в выходной в мою комнату, разбудить и потребовать идти с ней наводить чистоту. Первое время я терпела, потом пожаловалась матери. Был неприятный разговор на общей кухне, после которого мама попросила меня не накалять отношения с соседкой, связи у той были неплохие в обществе, маме совсем не надо было открытой конфронтации. Какое-то время я держалась. Но, когда однажды Карина вытащила меня из кровати и в прямом смысле ткнула лицом в маленькой пятнышко на стене в коридоре, визжа, что я не домыла стену как следует, меня прорвало - в Карину полетела обувь, стоящая в коридоре, следом обувница и телефон.

Скандал был грандиозный: Карина добралась до моей школы, крича, что место мне в колонии для несовершеннолетних, до парторганизации у мамы на работе, доказывая, что моим воспитанием не занимаются совсем. В кабинете директора я почти час молчала, а когда меня спросили, осознала ли я всю тяжесть совершенного поступка, сообщила присутствующим, что в следующий раз, если меня ткнут лицом куда-нибудь, я вспомню, где на кухне лежат ножи.

Меня сводили к психиатру, который не нашел серьезных отклонений. На учет в детскую комнату не поставили: мама ведь тоже была не последним человеком в городе. Но в школе организовали тотальный контроль за моим поведением. Зато Карина, испугавшись тихой угрозы, перестала меня доставать. А я, как и Мурза, практически переселилась на улицу: уроки делала у подруги дома, столовалась в школе и городских столовых, домой приходила только спать.

И с Мурзой мы стали видеться чаще: как он узнавал, в какой части города я нахожусь, мне не ведомо. Но у меня было ощущение, что он всегда рядом: то вынырнет неожиданно из подвала в соседнем дворе, то свалится мне на голову с дерева на аллее. Он находил меня даже в городском парке у реки - там мы могли подолгу сидеть на берегу, смотреть на воду и думать каждый о своем. Нашу пару хорошо знали многие.

Несмотря на свою уличную жизнь, Мурза хорошо помнил, кто его люди, знал наш график учебы и работы и верно встречал - меня из школы, мать с работы. Самым сложным для него было понять наше долгое отсутствие в городе. Мать часто уезжала в командировки. В ее отсутствие он часто сидел на подоконнике наших комнат и тихо подвывал. А когда она возвращалась, он с радостным криком бежал навстречу к автобусной остановке. Вы можете точно предсказать, в каком автобусе приедет ваш гость? Мурза мог, он точно знал, к какому автобусу бежать.

А когда с аллергическим приступом в больницу попала я на целых два месяца, Мурза отказался есть. Наверно, питался на улице мышами, но дома он не ел совсем, все то время, пока не было меня. И часто уходил на автобусную остановку, куда приезжали московские автобусы. Не на городскую - именно на "московскую" остановку, я лежала в Москве, и он откуда-то это знал. Наша встреча после больницы была незабываемой. Мурза влетел в автобус, на котором приехала я, запрыгнул мне на плечи и так и ехал домой, вцепившись лапами в воротник пальто и громко мурлыча.