Про пионерок и пропасти...

Ты спрашивала про пионерку и пионерское одиночество. Помню, что Они всегда сидят у костра, того самого, что в пустоте – заметила? Иногда поют песни, но никогда не отводят взгляд от пламени.
Это транс. Если пионерка отведет взгляд, то увидит то, что уже не забыть – нет ничего кроме нее и костра. И что делать пионерке, когда она это увидит?
Разве что индийский обряд жен-самосжигательниц сати.
Но у пионерки нет умершего мужа по юности лет, чтобы сигать в костер и оправдать себя радикальным индуизмом.
Может она стать свободной? И если да - что будет делать в своей пустоте?
Вот ты пришла и трогаешь ее за плечо. Подъем, играет горн, игра зарница. Она вскакивает, всегда готовая, и салютует. По доброте душевной ты объясняешь ей, что светлого будущего на самом деле нет, зато можно попробовать потрясающие психоделики.
Узнать много нового.
И очнуться в той же самой пустоте, но с окончательно съехавшей пионерской крышей.
Хорошо, если она во время заметит, что и тебя – нет.
Хотя какая разница.
Лишь бы костер горел. Дальше, всегда.

А еще у пионерки есть книга Устав и священная Клятва. Я вот уже и не помню, что там, а она каждый час в уме повторяет.
Одна из реальных пионерских опасностей – познакомиться с Павликом. Да собственно с любым пионерским героем, но Павлик особенно чреват. Он ищет измену своим идеалам, и обязательно находит. Павлик на изменах, и идет до конца.
Под чем тот Павлик идет до конца, исторически не ясно, может ему уже кто-то раньше впарил эску. Объяснить Павлику про пустоту, и окончательно дезориентировать, не представляется возможным, ибо архетип и существует сам по себе.
Хорошо бы пометить его дорожным знаком dangerous.
Возьмешься?

Еще у пионерки есть мечта – стать комсомолкой.
Кто там такие эти комсомолки? Иерархия вроде бы такая: октябрята – внучата Ильича, пионеры вестимо дети, ну а комсомолки по всей видимости жены. Невесты. Подруги и соратницы.
А, ну да, как же я забыла – спортсменки и красавицы, их еще иногда пытаются в ковер закатать.
Но номер не проходит, комсомолка всегда отобьется. Она самостоятельная и цельная личность, ей даже в костер смотреть не приходится.
Только в светлое будущее.

Светлое будущее – это такой рай, где нет врагов и измен. Говорят, его можно словить до рождения, будучи эмбрионом в матке, поэтому он по-любому всегда в прошлом.
Возникает противоречие – будущее в прошлом; но комсомолок оно не парит. Комсомолки чужды противоречиям, у них есть вектор и осознанность.
Вот им, комсомолкам, я бы не рекомендовала предлагать психоделики.
Они все как одна сдали нормы ГТО, а чуждую идеологию видят и пресекают сразу.
……..
Есть там еще дальше высшая жреческая каста, по крайней мере номинально: женщина партийная. Но это уже скорее существа мифические более, чем реальные, и ничего по этому поводу сказать не могу.
Еще мне тут заметили, что вышло какое-то амазонское сообщество: а где же здесь мужчины? Какова их роль в данном астрально-коммунистическом социуме? Ильич и Павлик не в счет.
Ну что я могу сказать.
Да ничего.
Не помню я Пионера и Комсомольца как такового, только в книжках Гайдара разве и прочих эпосах. Были зато Бандиты и Хулиганы, это да. Были Циники и харизматичные Подонки, и вроде даже Мыслящие были. Но пионеры…
Были Вожатые, вот это помню. Вожатые пели песню под гитару красивым голосом, и плотоядно посматривали на пионерок, что в трансе глядят на пламя костра. Вожатые, как и прочий мужской контингент, бегали за алкогольными напитками и смешно шутили, за что им был отдельный респект, и все же нет – не были они героями, никогда. Они могли блеснуть интеллектом и бросать мяч, ловко и красиво; могли забыть о подопечном отряде, который весь разбежался кто куда еще три часа назад и свищи теперь его по всей округе; могли пристать к комсомолкам, да, могли, и держать фасоны умели, как-то вот. Но это все настолько земное, из плоти и крови, доступное и понятное, из века в век – нет, не чета моей пионерке.
Были еще Учителя Литературы.
Представители противоборствующей и сознательной силы – из диссидентов. Диссиденты разрешали себе определенное количество свободы. Учителя Литературы несли ее пионеркам.
Не помню, чтоб там, на этих подпольных сходках присутствовал хоть один мужской представитель, кроме самого Учителя – лишь девушки собирались кружком и внимали.
Девушки… Первые. Зомбированные, романтизированные, верящие, хранящие пламя. Встающие с мест при его появлении и благоговейно замолкающие, когда он начинал говорить. Благую весть из рук его получающие, задумывающиеся, идущие домой не спеша, прекрасные девушки.
Они не курили, не употребляли матерных слов, и жили на небеси.
Не иначе.
………..
В сердце моем пламя горит, спокойное сильное пламя.
Куда зовешь ты меня, друг? Меня, пионерку Таню.
Чисты ли сейчас все мысли твои, руки твои свободны?
Кто мне втирает про мескалин не выглядит благородно.
Лучше молчи, рядом присядь, места для всех хватает,
Видишь, какой яркий костер? Он мысли мои читает.
Видишь, как больно мне быть собой?
А не собой – невозможно.
Лишь бы себя не потерять
В чьих-то истинах ложных
Даже если в ногу шагать, или со всеми расстаться –
Лишь бы себя не потерять.
Лишь бы собой остаться.
….

Все те ангелы небесные давно уже пали.
Кто по одному, кто целым скопом.
Когда идет большая жатва, январским вечером, мартовской ночью можно залезть на крышу, и, свисая вниз ногами, болтая ногами, наслаждаться видом падения ангелов.
Они искрятся и танцуют, теряя перышки и крылья, и, когда их падает особенно много, сияет все небо.
Если хорошо владеешь лассо, можно поймать падающего ангелочка за ножку, и затащить к себе на крышу. Крылья у этих созданий слабы, они не сопротивляются, и вообще плохо понимают, что происходит; конечно, они будут стремиться скатиться с крыши вниз, туда, откуда слышат зов, но лассо можно прочно зафиксировать на какой-нибудь трубе, или на антенне городского телевидения – ангелы немного весят. Иногда они поют, и довольно красиво, или читают какие-то декадентские стишки, и есть возможность снять удачное видео; если вступать с ними в диалог, они даже могут что-то ответить – правда, всегда невпопад.
Специалисты по этим видам спорта не советуют долго удерживать на крыше недоупавшего ангела – минут пятнадцать оптимально, потом его нужно отпустить.
Случаются иногда чудаки, что от скуки, или другой какой блажи, умудряются удерживать падающего рядом с собой по несколько суток, и, честно говоря, рискуют не по-детски.
Все хорошо с бухгалтерией в пункте назначения.
Довольно быстро недостачу выявляют и приходят с разборками, а разборки те мрачны и крайне неприятны, да и просто не стоит оно того.
…..

Меня зовут. Сестры мои, Лилит и Танит, где вы.
Я слышу ее голос, иногда она плачет, иногда рассказывает что-то, жалуется. Голос робкий, безнадежный, отчаявшийся, и мне становится жаль ее.
Меня тянет туда, я думаю о ней.
Я думаю, что смогла бы помочь, ведь всегда могла, ведь это то, что я и есть.
Но почему-то не вижу ее, странно. Не вижу.

А недавно их стало двое.
Я думаю, это какой-то подвал, можно найти. У них там темно круглые сутки, ни свечи, ни электричества, и я чувствую их страх, их одиночество. Был бы там хоть какой-то источник света, я бы увидела.
Эта вторая, что пришла недавно, ранена, иногда стонет, иногда бредит. Очень громко бредит, каждое слово, каждая мысль - отчетливо.

«Голова закружилась. Как же здесь душно. Это невыносимо, откройте окна.
Там метель, вьюга, что? Да пусть хоть все здесь засыплет снегом, откройте.
Там на рояле играют, слышите? Нет, это невозможно, дайте им по рукам, мне нервы режет этот звук.
У меня платки закончились. Есть, в конце концов, у кого-нибудь салфетки бумажные? Ну что вы стоите, как неодушевленные предметы?
Меня дома ждут.
Где я?
Надо же, действительно, метель.»

Лилит говорит – нет. Нет ни окон, ни метели, и когда я смотрю ее глазами – действительно. Нет ничего. Тьма.
Мне пора. Мне нужно туда, я найду.

Тот, который всегда за правым плечом, легко дотрагивается до меня. Я поворачиваюсь к нему, я читаю Правила. Пункт 14, подпункт 14: Ясность. Не помогай тому, кого не видишь.

Я киваю ему, улыбаюсь ему,
я иду вниз.

Что-то не так пошло в этот раз.
Может быть, я ошиблась планетой.
Может, слишком вовлеклась, эмоции так часто нам мешают.
А может, я теряю свет.
Недолгое кружение в высоте, прицелы и расчеты, вроде здесь – и далее, свободное падение. Захватывают чувства, почему? И глючат google maps, и что-то вдруг искрит и оглушает,
и тяжесть. Та, что не дает лететь, но только падать.
Неужели? И боль, и плотность, и потеря связи..
Да. Я в евклидовом, теперь я понимаю. Тут ньютон правит, мы не дружим с ним. В наушниках трещит, и чей-то голос
звучит, перекрывая все на свете:
«Ну где же ты? Танит ужасно плохо, и бредит пионерками опять,
Ну дайте наконец
селедки человеку!!»
Отлично, связь пошла, и я иду на звук, пульс сердца в голове, а вот и крыши, крыши, и кто-то смотрит. Странный
и холодный интерес,
И этот интерес за ноги тянет к крыше,
Ну здравствуй, крыша.
Здравствуй, вот и я.
…

У Денчика журналы «Юный техник», и разные статьи. Как из подручных материалов создать модель, и управлять. К примеру.
«Модель идет на звук, модель идет на свист. Модель идет на зов..»
«Юные конструкторы могут купить «летающий» комплект, что будет готов покорять небесные просторы. При желании можно модифицировать приобретенный сборный комплект. В данном случае возможна замена деталей на свой вкус. Даже если некоторые взлеты прошли неудачно, воспользовавшись частями из комплекта и проведя ремонт модели, можно подарить ей вторую жизнь. Конечно, избежать падений и последующих расходов смогут опытные пилоты, однако для накопления такого опыта вам потребуется не один год управления радиомоделью. Обучиться высшему пилотажу помогут в кружках по авиамоделированию. Здесь, начиная с простых моделек и заканчивая более сложными, учат основам строения, истории авиастроительства, высшему пилотажу и другим важным аспектам.»

Мы вместе иногда читаем, но думается мне, веревочное управление надежней.
Он прибежал вчера с широкими глазами, сообщает - Там нечто происходит!!! – Что, недоупавший? – Ну да, из этих, только говорит!!! Блин, представляешь? Помнит, понимает, и все рассказывает из того, что знает! – И что? Ты выяснил, какой футбольный будет счет? – Да ну тебя, бежим со мной, скорее!
Ну, прихожу, показывай мне чудо.
Оно сидит, такое как бы это, не знаю уж похожее на что. Ни разу не смущаясь, смотрит нагло, еще чуть-чуть, я предложил бы пива. Ну в целом да, немного удивлен. А ты вообще уверен, это ангел?

Нет, сударь, лично я не ангел, вы ошиблись. Они давно уж пали, нету их.
А мы совсем другая сила, вместо…

…

Когда в первый раз валишься в пропасть, это происходит будто случайно, совсем не ожидаешь, что здесь – действительно пропасть. Валиться правда приходится долго, и однажды наступает момент, когда осознаешь – да. Это оно.
Инстинктивно зацепившись за какие-нибудь колючки, повисаешь, приходишь в себя, и, возможно, решаешь выбраться.
Можно выбраться, если только решишь, и поползешь вверх, назад, где, как помнится, когда-то брезжил свет. Можно выбраться, но пропасть запомнила тебя, а ты – ее, и впечатления от того свидания так ярки и волнующи, что догоняют во снах, ночных химерах, и странных грезах, что приходят сами, наяву.
Обследуя окрестности, выбираясь на прогулки, теперь становишься осторожнее. Где-то, не так уж и далеко, твоя личная знакомая пропасть. На всякий случай, можно поставить красные сигнальные флажки по периметру. STOP.
И представить себе, что мир в известной степени безопасен.
А потом, прекрасным январским вечером, чудесным ли образом, несчастным ли случаем, свалиться в пропасть снова.
И вот тогда понять, что все это время она тянула тебя к себе, с силой атомной бомбы, все это время ты врал себе, и флажки те красные – часть этой бессознательной лжи, милого сердцу, уютного заблуждения.
А пока мы с вами на крышах, на удобных диванах, на крутящихся креслах, и можем пить горячий чай и болтать за просто так, не отдавая себе отчета в собственном счастье, есть возможность послушать пропостеведов и пропостеленцев,
лузгая семечки,
щурясь на синий экран маниту.

Пропостеведение наука довольно молодая, и спорная возможно; кто-то основопложником ее считает великого русского классика, певца оскорбленных и запутавшихся, другие упоминают некого Клерамбо, а по последней версии все было гораздо проще: некая военная связистка, позывные – радистка Кэт, лесом шла да оврагами во вражеском тылу, и вместе с рацией случайно навернулась в бездну, не разглядев оную за густыми зарослями чертополоха. Связистка Кэт, без сомнения комсомолка, и на дне бездны той не потеряла ни присутствия духа, ни ценную рацию свою, и оттуда, с темного и непознанного дна ночных кошмаров, долгое время вела репортажи, сперва надеясь на скорое вызволение, а потом – просто так, по привычке, ибо оставь надежду, всяк туда свалившийся.
Говорят, современные умельцы умудрились провести туда оптоволокно, и в пропасти пропащие, из тех, кого окончательно не выморозило, имеют возможность общаться с миром большим и светлым, а мир, в свою очередь, – получать достоверную информацию с места событий, так сказать из первых рук.
А информация, собственно, обнадеживающая.
Во-первых, дно у бездны есть, правда возможно их несколько, в пределах двух десятков.
Во-вторых, и там страх потерявшие тусуются, а жизнь – не кончается;
В-третьих, нет места лучше, чтобы страх тот мучительный наконец потерять.
И если кто недосвалился в пропасть свою, но повис на середине пути, уцепившись за какие-то колючки - стоит ли стремиться выбраться оттуда? Возможно, занятие это бессмысленно, и лишь на время оттянет неизбежное. Пропасть уже сделала выбор, и, в самом удивительном и непредсказуемом месте спокойно ждет законную добычу свою, прикрываясь зарослями чертополоха…
…

Здесь нет никого, здесь я одна, на самом первом дне бездны. Нет света, я не вижу себя.
И кажется, я вечность в этой тьме.
Из этой тьмы, по одному, выходят монстры,
Кошмарные твари идут ко мне.
Мне некуда бежать. Негде прятаться.
И я встречаю их взгляды, глаза в глаза.
Ужаса нет.
Ты, первый мой монстр, и я вижу тебя ясно –
ты Одиночество, я называю тебя.
Теперь ты имеешь имя, и ты свободен.
Останься со мною, или уйди.
Второй мой монстр, я узнала тебя – Отвержение.
Теперь ты мой. Останься со мной,
или уйди.
Ты, третий мой монстр, и тебя я вижу отчетливо – страх Смерти,
А может, ты и есть сама Смерть?
Ты подходишь ко мне, плеча моего касаешься,
И я падаю снова,
падаю вечно,
В Бездну.

- Я слышу тебя, Лилит. Слышу прекрасно.
Неужели ты не слышишь меня?

Когда достигаю второго дна своей пропасти, боли не чувствую,
боли здесь нет.
И кажется мне -
нечто во мраке светится,
Действительно, там какой-то странный предмет,
Надо же.. это ж рация!
Чья-то рация!
И текст нацарапан:
Привет от радистки Кэт

Лилит, ты смеешься, в бездне ли, в пропасти,
и хорохоришься, от страха, а может нет,
И я притащу тебе, я принесу тебе,
В ад спущусь для тебя,
Но передам тебе
Жизни своей
свет
..
Какой-то чудной он, тот ангел, который вместо.
Про пропасти бредил, и рвался спасать Лилит.
Скажи мне, братишка, нажал ты на кнопку record?
А впрочем, неважно, ну его, отпусти;
А после он с крыши вниз головой сорвался,
Наверное, в бездну летел, но упал на асфальт.
Дружище, давай-ка, стирай свою запись нахрен,
Ведь это подстава, ведь это не я виноват,
Смотри – там внизу,
Смотри – там, под нашей крышей
Смотри – на асфальте лежит простой человек;
Линяем, шухер, засада,
Бежим, братишка,
И только бы эта стерва радистка Кэт
Нас не сдала бы адским чертям собачьим
Из подземелий свои морзянки строча
Будто какой-то там псих и шизик несчастный
Кончился с крыши из-за тебя и меня
Вот бы найти ее дурацкую рацию,
Блин, и зачем за тобою поперся я,
Это же надо.
Блин.
Это же надо..
…
Юстас, Юстас, опасность, баг.
Вы прослушали вариант событий.
Ошибка выявлена. Жертвенность.
Просьба откорректировать,
Штаб
…

На Светку напал насильник. Вернее не то чтобы так уж сразу и напал, познакомились они случайно, на улице. От Светки искрит, знакомится часто и с кем ни попадя, молодая и заводная. Ну вот идут они, болтают, с насильником-то, и зашли они в темный переулочек. Тут он, насильник-то, себя и показал. Ножом угрожал. Отсоси, говорит, цела останешься. Наехал по серьезке.
А Светка что, она разве растеряется? Заставишь, говорит – в рот-то возьму, да только откушу. Совсем откушу, понял?
И так она это сказала, с чувством, что он поверил. А дальше было смешно: пол часа он от нее отстать не мог, все доказывал, что она не права. Как же можно, - говорит, - как же так сразу – откушу? Да это ж самое ценное, самое-самое, ты сама-то понимаешь?! Ведь как же жить-то дальше, с откусанным-то?
Эк проняло его, насильника-то.
Когда она все это рассказывала, мы смеялись. Действительно, анекдот.
А вечером я рассказала мужу: правда, смешно?
А муж у меня человек особенный, и мыслит он нестандартно.
Ну, говорит, тут ведь как, можно и на принцип пойти. – На какой - такой принцип? – Да зубы ей сперва повыбивать, все. И пусть потом откусывает, если сможет.
И вот оторопела я чего-то. Не нашлась, что ответить. Вырубил он меня, перезагрузка.

А когда мы ехали куда-нибудь в его машинке замечательной, он любил комментировать: вон видишь, девушка у дороги? Это проститутка. Стоит недорого, сервис в машине. Но здесь их немного, лучше на Энергетиков их снимать: выбор больше. Ехать надо медленно, когда выбираешь, чтобы рассмотреть их лучше. Можно сразу двух, тоже забавно. Их когда снимаешь, они просят часто презерватив купить. Тут по дороге куча ларьков, в каждом есть.
А иногда повезет: посмотрит она на меня, вижу, говорит – женатик. И без презерватива обслужит. Тут, говорит, в чем прелесть – ничего делать не нужно, вообще. Они все – сами. И так стараются, так стараются, о, даже любовница проститутку не заменит.
А трахают их все, запомни отдельно. Все твои родственники, все друзья, все знакомые, кого я знаю, то есть абсолютно. Такова действительность, впитывай.
Вот те, у кого машин нет – тем проблематичнее. Им нужно на дом идти уговаривать, и это сложнее, не всегда получится, да и денег не так чтобы есть.

И вот сижу я в машине, впитываю. И вырубает меня чего-то.
Не нахожусь, что ответить.

А однажды возвращаюсь я домой от мамы, раньше, чем предполагала. А муж мой, человек нестандартный, особенный, радостно хохочет чего-то.
- Ты чего, говорю, хохочешь-то, муж?
- Ну ты даешь, подруга. Ты если еще когда так сделаешь, и раньше вернешься – ты ж меня в удивительной позе тут застать можешь, и не одного. Та, люблю которую очень, только что за двери вышла.
И вот тут я оторопела. Ну не нашлась, что ответить.
Я так думаю, пи.дец.
Что-то нужно сделать.
А что?
Ну, во-первых, убить бы его, человека-муdака. Чем-нибудь тяжелым по кумполу.
А следом сразу мысли депрессивные: я пока то тяжелое до кумпола нести буду, он же среагирует, тяжелое отберет и мне же кулаком своим и объяснит, кто здесь сильнее.
И дальше думаю..
А теперь, конечно, депрессия кончилась. Зря я тогда так думала, зря.
Нужно было дождаться, когда отвернется, и въе.ать ему невъе.ически, тем тяжелым, заранее подготовленным. Так, чтоб серьезное очень такое сотрясение.
Чтоб оторопел он. Чтоб не нашелся, что сказать.
Чтоб полная перезагрузка.

И вот когда представлю все это, живо, тут-то оно и приходит – христианское прощение.
…

Итак, она звалась Танюша.

90-е года, в великой и прекрасной Раше нашей время турбулентности. И пред взорами изумленной публики является новый, неведомый вид мужчин – из бывших советских пионеров – во-первых, бандиты разной степени отмороженности, во-вторых, слегка офонаревшие от свалившихся на них внезапно денег и власти частные собственники. И пока их танюши сидят дома с новорожденными детьми, новенькие русские пускаются в разнообразные приключения, познают мир и набираются борзости.
У танюш тем временем тоже перспективы разнообразные: можно посвятить себя полностью счастью материнства и ведению домашнего хозяйства, если талант такой имеется; можно искать себя, знакомиться со своей странной, в одночасье изменившейся реальностью; заняться буддизмом; охренеть; общаться с подругами-колясочницами, послать сердечного друга нах и развестись, гордо и красиво; а можно к примеру спятить, если слабая, если предрасположенность такая, если вот родила и вдруг обнаружила – а не нужна ты тут более, не интересна; а может и наоборот, очень даже интересна, но совсем с другой точки зрения – как идеальный объект для ежедневных издевательств.
А уж если та танюша в душе пионерка, и наивности тащит по жизни короб невозможный, и в голове у нее пионерский план – что любовь одна на всю жизнь, а любимый без сомнения герой прекрасный, декабрист не иначе, и не то чтоб на подлость какую – даже на измену супружескую по пьянке не способный, тогда да. Дурка где-то не за горами. И вот видит танюша, что вроде все изменилось, и любимый ведет себя странно, видит; вот видит, а не верит, ни глазам собственным, ни знакомым своим, что ей весь расклад про любимого того дают. А когда не верить уже становится никак невозможно, когда любимый сам вслух объяснить все удосуживается, и про семью свою еще одну, и про многое другое интересное, тогда пионерский план в голове наконец рушится, а с ним весь танюшин надуманный мир.
В топку.

Ну как же так. Ну почему. Я же все, все делала правильно.
Я же хорошая. Я же красивая. Верная, умная, я же.. я же…
Как там было сказано, все по уставу, по правилам делала.
Я же ПО ЗАПОВЕДЯМ.
Я же старалась!!!
Как же так, как же?
Эта готовка с утра и до вечера. Эти старания. эти прощения.
Все отдавала.
И так ему верила верила.
Вот, прочитала всего Достоевского.
Про интегральную йогу поведала
другу сердечному, другу любимому.
да не вставляла ему достоевщина, шри арубинды, обед недоваренный,
Было другое вокруг интересное,
лесом иди, пионерская дурочка.
Как же так, как же?? Ведь я же хорошая!!
А в ответ - рожа наглая, рожа веселая, рожа задорная –
Не до тебя, ты проста и просчитана,
Лесом иди со своими уставами.
Как долго доходит
эта несложная ясная истина -
Лесом иди со своей пионерией.
Больно мне, странно мне, и непонятно мне,
Несправедливо мне и обидно мне
Как же так, как же,
ведь я же,
ведь я же…
Я же в тебя.
bля.
как в Ленина верила.
Что же ты, милый.
Такая же фикция?
Вождь в мавзолее своем разлагается.
Что-то смешалось, в башке перепуталось,
ночи без сна, утра без завтраков,
Что-то поломано, что-то неправильно,
Что-то обижено, чистое, детское.
Что-то отчаянье.
Что-то истерика.
Нет больше правил,
Уставы не действуют
Как же мне врали
Зачем же я верила
Как же мне стыдно
Какая я дурочка
Умная дура
и все перепутала
Что-то отчаянье что-то истерика
Кто-то следит за мной из окошечек,
Видишь? Из домика.
Видишь? Из кустиков
Кто-то следит.
Видно очень я нужная
Раз не тебе, не себе и не партии
Значит неведомым людям с радарами
Черту с рогами и видимо ангелам.

Лесом иду. А вокруг удивительный
мир превращается
Мир раскрывается
То ли из облака
то ли из пропасти
важное что-то мне сообщается…