Автор: Богдан_Н

ЗАПИСЬ – 15 (июль, 2011г.)
Уже месяца два болею. Болячка давняя. Ей около тридцати лет. Склонен к долгим, затяжным депрессиям. У меня МДП – маниакально-депрессивный психоз. Такой же диагноз был, по предположениям психиатров, у голландского художника Ван Гога и американского писателя Эрнеста Хемингуэя. ( И тот, и другой – застрелились…) Сейчас меня всё раздражает, каждая мелочь, пустяк. Особенно раздражает меня мама. Бедная. Ей достаётся больше всех. Она – буфер между мною и этим тёмным, мутным и скользким миром. Мама – зыбкая стена между мною и балаганом. Я бьюсь в стену-маму, разрушая её и калеча себя. Балагану же нет дела ни до меня, ни до моей мамы… В самые тяжёлые дни и ночи (часто ночами мучаюсь бессонницами) мне всё видится в угольно-чёрных тонах. Даже солнце. Чёрное-чёрное солнце (словно этот образ взят из детской страшилки). Нет, всё же солнце не чёрное. Оно светло-серое пятнышко на тяжёлом тёмно-сером небе…



ЗАПИСЬ – 16 (июль, 2011г.)
Вчера, возвращаясь из магазина, увидел соседку Блудницкого потроха и её дочь Нелюдимую. Они стояли у крыльца своего дома. Соседка-мать была разряжена, словно собралась на сельскую свадьбу или поминки. Светилась и переливалась, как новогодняя игрушка. Проходя мимо, сделал ей комплимент: - Ты, соседка, как городская… В брюках…
Бывшая доярка зарделась.
Её дочь - Нелюдимая, в этот момент, сидя на корточках, мыла в большом пластмассовом тазу десятка три огурцов. Вид у девушки, похожей на подростка, был сердитый, точнее, злой. Нелюдимой идёт двадцать второй год, а у неё, по всей видимости, никакой личной жизни. А тут в тазу плавает тридцать зелёных огурцов, которые чем-то напоминают мужские члены. Зелёные члены – маленькие и большие, ровные и кривые, тонкие и толстые, тёмные и светлые, гладкие и пупырчатые… Нервная, эмоциональная девица может от этого чокнуться…



А тут я ещё сказал приятные слова ни девице, а её затраханой бытом и жизнью матери.
Нелюдимая дёрнулась всем телом и змеёй прошипела Блудницкому потроху: - Иди уже, куда шла!
- Тоже пойду, - сказал я, - А то ты меня ещё укусишь…
Девушка от моих слов сжалась и что-то виновато пролепетала.
После обеда сделал визит к Простой в хозмагазин. Постояли, поговорили. Купил две пасты для шариковой ручки, чтоб вести этот дневник.
- Я о тебе ещё справок не наводила, - сказала мне Простая.
- Я о тебе тоже не наводил, - ответил я, - Потому что, если начнёшь расспрашивать о неком человеке, сразу поймут, что ты проявляешь к нему интерес. Тем более, если мужчина спрашивает о женщине или она о нём… Постой, а я, вообще, говорил как меня зовут?
- Нет.
- Сева!
- Севастьян? – уточнила она.
- Нет, Всеволод. Зови «Сева». «Всеволод» длинно, - упростил я, - Можно, я тебя поцелую в щёчку? - Нет… - долгая тягостная пауза, - Дай мне свой телефон.
- Ты, знаешь, я его не помню… Напиши мне свой. Я тебе позвоню и ты узнаешь мой номер…
- Ты меня не замучаешь звонками?
- Нет.
Она написала номер своего телефона на клочке бумажки и протянула мне. Попрощавшись, я вышел из магазина.
Вечером, поливая огород, увидел Нелюдимую. Она вышла из бани. Вид у неё был бледный и растерянный. Бегло глянув на меня, она снова скрылась в бане.
Тридцатилетний мужчина - Балбес – сын Блудницкого потроха и брат Нелюдимой - утром заколол и разделал корову (она стала мало давать молока). Блудницкий потрох продала мясо оптовику. Балбес, и так постоянно пьяный, напился до невменяемого состояния и проспал до десяти вечера. Встал, вышел, в захламленный гнилыми досками (будут дрова для бани), битым кирпичом (может когда-нибудь пригодится), ржавым железом (можно сдать и купить самогон или разведённый водой спирт) и всяческим мусором двор, и сходил по малой нужде на стену своей бани. Опорожнился, не стесняясь, при своей матери Блудницком потрохе, сестре Нелюдимой, сожительнице Кукушке, соседке Хавронье и мне.



- С добрым утром, сынок! – ласково-ехидным голоском пропела Блудницкий потрох. Балбес послал весь подлунный мир на хрен и добавил: - Дайте полста (пятьдесят рублей) на пузырь (пол-литра самогона)!!!
Над Балбесом все посмеивались, подкалывали его… Он до полуночи шарахался по двору – искал пятый угол. Наконец, Блудницкий потрох налила сыну гранчак самогона. Он жадно выпил, послал всю Жёлтую планету и соседей на хрен и пошёл спать…

ЗАПИСЬ – 17 (июль, 2011г.)
Если б те клоуны и клоунессы, что меня окружают в городе и селе, знали бы под каким причудливым, забавным углом я вижу их убогие, мутные, грязные, звериные душонки… Если б они знали…, то меня, дай им полную свободу, давно бы порвали зубами (клыками) и ногтями (когтями) на мелкие-мелкие кусочки. Потом эти кусочки втоптали бы в землю, размазали бы до мокрого пятна… Прошло бы немало лет. Проходя рядом с местом моей казни, дети и внуки высмеянных, плевались бы и отборно матерились… Моим именем пугали бы непослушных чад…

ЗАПИСЬ – 18 (июль,2011г.)
Жара. Все форточки открыты. Работает вентилятор, но всё равно душно и тошно. Мама попросила меня перебить мух на кухне. Они лезут в кастрюлю с кипящими щами. Ловил правой рукой мух. Грохнул трёх. А влюблённую парочку, трахающуюся на лету, не поймал. Медленно, неторопясь она - парочка сделала несколько кругов вокруг засиженной (обосранной) их соплеменниками люстры и исчезла в неизвестном направлении…
Хоть кому-то хорошо…

ЗАПИСЬ – 19 (июль, 2011г.)
Соседка Хавронья уже пол лета жалуется на боли во всех частях, уголках, закутках… своего огромного, заплывшего жиром тела. Почти каждый день говорит: - Сегодня чуть не умерла! У-у-ух!..
В жару она – пунцовая, пучеглазая – мучается сильной одышкой.
Сегодня она увидела какого-то нового мужика на крыльце у соседки Блудницкого потроха и пошла знакомиться. Я шёл с ней рядом и заметил: - Тебе надо серьёзно-серьёзно лечиться. Менять весь уклад своей жизни…
- Нет, мне надо выйти замуж… Я плохо сплю…
Был в магазине у Простой. Она спросила, кто я по гороскопу.
- Стрелец, - ответил я.
- Стрельцы свободолюбивы…
- Это плохо или хорошо? Я, вообще, не верю в гороскопы. Главное – это наследственность и среда обитания. Так считает рок-музыкант Камаревич. Остальное – хрен в томате…
Скорее всего, что у меня с Простой не склеится. Она зажатая, скованная и, увы, малоразвитая, хотя, как женщина, приятная.
Вечером, когда выносил мусор, столкнулся на Бродвее (центральная улица села) с Брюнеткой в розовом – у которой бледное кошачье личико и сильно учащается пульс при волнении… (заметили друг друга в больнице).
Она мне громко и, вполне, приветливо сказала: - Здрасти!
- Здравствуйте! – доброжелательно ответил я ей, как старой, хорошей своей знакомой.

ЗАПИСЬ – 20 (июль, 2011г.)
Около сорока дней назад я был с женщиной – с Крошкой шоколадной. Поссорился с нею, по-моему, на всегда, хотя, бывает, звоним друг другу по сотовым.
Рукоблудие (онанизм) – неестественное, постыдное, унижающее «я» занятие. Рукоблудие – знак невостребованности и неполноценности. Ко всему ещё, я - переборчив и брезглив. Куда мне деваться? Не буду же я «вставлять», допустим, Хавронье – этому неряшливому и похотливому животному… Если бы это, не дай бог, случилось, то меня бы вырвало прямо на неё…
Омар Хайям был прав (дословно не помню): «…лучше быть одному, чем лишь бы с кем…»



ЗАПИСЬ – 21 (июль, 2011г.)
Моё гипсовое сердце пусто. Почему гипсовое? Я его таким ощущаю. Белое, прохладное, мягкое (крошится), но не живое. В нём – в гипсовом сердце – мрак и холод. Уже года три ни в кого не влюблён. А, впрочем, за свои пятьдесят с мышиным хвостиком лет я испытывал пару глупых, смешных (похожих на индийское кино) страстишек и одну, затянувшуюся на несколько лет, платоническую влюблённость. Она – влюблённость прошла сравнительно недавно. Женщина, на поверку, оказалась пустой, меркантильной и похотливой сучкой. За годы «платоники» я никого из женщин всерьёз не рассматривал. Испытывал, так называемую, светлую печаль. Моё сердце, тогда, было живым – тёплым, трепетным и чистым, не смотря на прежние грешки плоти. Свои грешки и грехи я, в ту пору, искупил чистым, девственным чувством к женщине. В домике-сердце жил ребёнок-ангелок. Теперь, увы, в нём старый, толстый и лысый чертило… Да, холод и мрак в гипсовом сердце…