Автор: Богдан_Н

Уже неделю отвратительно матерюсь, кричу, раздражаюсь по пустякам, а моя бедная мать, сжавшись и обмякнув, украдкой трёт свои тусклые, блеклые, уставшие, подслеповатые глаза.
Прости меня, мамочка! Прости! Это болезнь. Это сильнее меня! Таких, как я, ещё недавно, словно зверей держали в клетках. Нормальные люди считали нас - душевнобольных нелюдями, животными, зверьми… Да, и сейчас, так называемые здоровые люди, когда говорят о нас, то сочувственно пожимают плечами, крутят пальцем у виска…
На днях мама, чтоб отдохнуть от меня, пошла в гости к Хавронье (она, тоже, как и я трахнута на всю кочерыжку). Пришла от неё с головной болью. Рассказала, что весь час, что была у соседки, та громко и отвратительно материлась. Ни одного нормального слова не произнесла. В то время, пока мама, гостевала у Хавроньи, я, не зная, куда себя деть, сделал несколько телефонных звонков знакомым и малознакомым девушкам и женщинам.
Позвонил Жучка: - Привет!
- Привет!
- Чем занимаешься?
- На диване лежу.
- Хандришь?
Она промолчала.
- Приходи ко мне. Выпьем бутылочку шампанского и займёмся сексом на большом диване, - спокойно и нагло предложил я. Жучка на несколько секунд потеряла дар речи.
- Я думала, ты меня в театр пригласишь… - помолчав, добавила – Завтра.
- Хорошо, (Жучка). До завтра. Пока.
Второй звонок сделал Крошке шоколадной: - Здравствуй!
- Здравствуй!
- Как у тебя дела? Как новая работа?
- Устаю. Завтра надо встать в пять утра. Прочитать лекции на три с половиной часа, - говорила женщинка тихим, болезненным голоском.
- Может, ко мне в гости сегодня приедешь? Посидим…
- Нет. Как-нибудь в следующий раз.
- Как твоё женское здоровье? - задал нескромный вопрос.
- Хожу в бассейн, но там одни пенсионеры (получается, она хочет кого-нибудь снять, а там одни старикашки). А на автобусной остановке ко мне никто не пристаёт (это камень в мой огород)… - Пока, (Крошка шоколадная). Удачи тебе.
- Пока, - попрощалась она сонным голоском.
Третий звонок был Нелюдимой – дочери Блудницкого потроха. Она поступила невоспитанно. После нескольких гудков, сделала сброс моего вызова, то есть не пожелала говорить, пренебрегла. Цаца какая!
Четвёртой по списку оказалась Наташа. Мы с нею месяца два назад ходили на двухнедельные компьютерные курсы. Ей сорок пять лет. Есть в Наташе, что-то от грызуна. Хотя, фигурка не плохая. Характерец же – пирожное с какашкой. Поговорили о том, о сём. В итоге – ни о чём. Она не сразу узнала, кто ей звонит. Долго выясняла и уточняла.
Пятой была поэтесса Спящая красавица, та, что похожа на рафаэлеву мадонну. Она разговаривала со мною вполне вежливо, но неохотно, вяло. Как говорят в Одессе: «Была на измене».
Шестой мой звонок отвлёк от телешоу Ольгу-парикмахершу. Несколько дней назад я от неё вежливо отказался. Она растерянно, испугано и обижено пролепетала: «Ой. Я тут «Пусть звездят!» смотрю» - пошли короткие гудки.
Больше никого беспокоить не стал. Мог бы, конечно, напомнить о себе Простой из хозмагазина, поэтессе Бабочке из маленького городка. Мы с ней остались приятелями, так и не переспали. Я над ней частенько беспардонно подшучивал. Она же – Бабочка – воздушная, романтическая натура – смущалась и краснела, хотя старше меня… А, да, ещё мог бы позвонить Свете-первой. Не для того, чтоб заказать куриную грудку, а просто поболтать…
Женщин знакомых много, а любимой нет. За много лет (почти десять) свободы так и не нашёл ту, с которой был бы не прочь встретить старость, с которой хотелось бы виртуально, мысленно, так как денег нет, съездить, допустим, в город влюблённых – Париж. Через две недели пятьдесят лет. Не двадцать, а пятьдесят. Не жил, а существовал.


ЗАПИСЬ – 131 (ноябрь, 11 г.)
Несколько дней назад ездил за продуктами на север города. Зашёл к Свете-третьей. Девочка-женщина расхвасталась: - У меня много поклонников, но мне никто не нравиться… Они хотят иметь от меня детей… Одному сорок лет. У него джип… Если они тебя здесь увидят, промолчат, но на улице могут набить морду… Я пью «Мартини»! Бутылка стоит, как твоя толстовка, что ты купил у меня…
- Ты её выпиваешь за раз?
- Нет, за два. Я хожу в «Розовый город» и «Голубой треугольник» (Это дорогие ночные клубы города).
- Ты женщина. Тебе, наверно, бывает, хочется?
- Да, бывает.
- Там можно заразу подхватить…
- Хи-хи-хи! Твоя Светка (Света-вторая – продавец макаронов) только что прибегала, у меня картину смотреть… Хи-хи-хи,- бывшая помощница нотариуса взяла в руки брошюру с кулинарными рецептами. Стала читать вслух приготовление пирога с персиками, - Надо сходить купить баночку консервированных персиков и испечь сегодня пирог…
- Ты персик! Да, и ещё, шельма!..
- Иди! А-а-а?
- Пока…
Этим же днём, точнее, вечером позвонил Жучке и предложил выпить бутылочку шампанского. Договорились, что я к ней приду через пятнадцать-двадцать минут. Взял бутылку игристого вина за сто рублей (более трёх долларов США) и плитку тёмного шоколада за тридцать рублей (доллар США). Это цены торгового комплекса на севере города, а в селе эти гостинцы были бы на рублей пятьдесят дороже.
Жучка меня приняла на кухне, как бедного родственника. По началу ни чем, даже чаем, не угощала. Мы выпили бутылку моего вина и съели шоколад. О чём говорили – не помню. Помню, что женщинка была в красном халате и тёмно-синих вязаных носках. Носки высокие с бабочками. Фривольный прикид, точнее, пардон, блудницкий.
Видимо у Жучки «открылся клапан» и она захотела ещё выпить. Достала откуда-то начатую бутылку кагора. Его мы тоже уговорили.
Когда мы сидели за столом, я пытался пощупать, приобнять, поцеловать женщинку. Она же фыркала, словно кошка и отбрыкивалась, аки лошадь.
Когда же вышли в холодные сени, я её крепко прижал к себе, помял, потискал, поцеловал в засос. Жучка особо не сопротивлялась.
- Когда будем лечить твою хандру? – спросил.
- Завтра приду.
- Хорошо. Созвонимся. Пока.
Она молча закрыла за мною дверь.

ЗАПИСЬ – 132 (ноябрь, 11 г.)
Когда стемнело, ко мне пришла Жучка.
Я на днях мешал феназепам с алкоголем, у неё же уже несколько месяцев не проходит боль (она потеряла близкого родственника). Мы оба психовали. Уже в сенях моей квартиры стали фыркать друг на друга. Мы продолжали собачится, и сидя на большом диване у телевизора. Она пила шампанское, я – «Тархун», цветом похожий на зелёнку.
Шампанское – сторублёвое. Сейчас покупательная способность сотни приблизительно такая же, как одного рубля четверть века назад. Получается, «Российское шампанское. Бальзам», сделанное (слово «сделанное» я бы подчеркнул) и разлитое в Нижегородской области, на старые деньги стоит один рубль. Тогда – в советское время простое, шипучее вино стоило дороже. Значит, это даже не шипучка, а какая-нибудь бормотуха, типа «Портвейна 777» - «Три топора». Кстати, адрес изготовителя: «Нижегородская область» и точка, точнее, многоточие.. Серьёзные же производители указывают всё: страну, область, город, улицу, номер дома и название фирмы… Но больше всего в этом «рублёвом» якобы шампанском меня убивает слово «бальзам». Вспоминается сразу же «Рижский бальзам» в тёмно-коричневых, непрозрачных бутылках – дорогой и серьёзный напиток. Я его пробовал, но вкуса, честно говоря, уже не помню. Почему так зациклился на этих «Трёх топорах»? Да, потому, что через месяц Новый год. И девяносто пять из ста жителей нашей страны будут принимать на грудь не настоящее шампанское, а «Три топора», закусывать «Генеральской» колбасой, «Императорским» сыром и «Купеческой» бужениной…
Впрочем, рядом со мною сидела голодная в сексуальном плане женщина. Припираясь по мелочам, мы разложили большой диван, разделись и стали зажиматься. Целуясь с Жучкой, поглаживал ей «звёздочку». Она – кучерявая. Когда почувствовал, что «объект готов к эксплуатации», натянул «резинку» и полез на свою подружку. Жучка, точнее, её тело было жёстким, напряжённым и неподатливым… Маленький набросок углём: «…Большой, толстый медведь залез на лесную корягу и, чухая о неё свои гениталии (яйца), пытался получить удовольствие…». Мой «дружок» по каким-то причинам, возможно, по физиологическим, не входил в жучкину «звёздочку» на всю длину. Не получая удовлетворения, я, не спрашивая согласия, закинул ноги (в длинных, вязаных носках с бабочками) женщинки себе на плечи. Она глядела на меня широко распахнутыми, офигевшими глазами. Глядела строго и сердито, но молчала. Между нашими глазами было расстояние в пол метра. (Крошка шоколадная в этой позе делала личико фальшиво-одухотворённым) Я быстро кончил. Всегда в первый раз быстро кончаю. Когда снимал Жучкины ноги в носках с бабочками со своих плеч, мельком глянул на её «звёздочку». Увидел нечто рыжеватое и лохматое. «…Вот из-за этих рыжевато-черняво-белесых лохматок мужики теряют головы. Бедные, несчастные звёздострадальцы…» Слез с женщинки и, отведя взгляд в сторону, оправдываясь, пробурчал: - Я всегда первый раз быстро… Зато, второй долго…