Стихи и проза

Хандра, откуда ты взялась
Я не пойму, и на диване ты валялась
Целый день, ты каялась,
Чтоб чувствовать себя виновной
И целый день был очень томный.
Ты жалуешься на пустоту
Мыслей утром, а вечером оставь тебя одну
Ты будешь бегать от угла к углу,
"О Боже, я больше не могу!" - ты прокричишь.
Но этот ад, в безумном ступоре
Сидишь, и что-то шепотом молчишь,
Твои глаза внушают страх,
Ты потерпела в жизни крах.

Порою в тишине ночной
Я слышу голос, Боже мой,
Как плачут дети, слышен ор,
И то, что слышать мне позор,

Я быстро выбежал во двор,
От плача-крика не ушел.
Одним из ста я оказался,
Я плакал и в углу валялся,

Я каялся, откуда взялся
Этот голос, я потерялся
В хаосе и полной головой
Я тронулся, о Боже мой!

Знаете, как долго ждать
Пришлось, чтоб что-то написать,
Хочу сказать, но мысль-брак,
И в голове один бардак,
Но свет пройдет сквозь мрак,
Сквозь сумрак, сквозь закат.
Один боролся со всем светом,
И рвался в бой, и принят бой,
Но сил на это больше нету,
Сказать себе: "Куда, постой!".
Я написать хотел,
Но мыслей нету,
Победы нет, одна борьба,
И не дается мне мольба,
Уносит силы судьба моя,
И в

ОНА
Автор болен, и бог весть что творит, а как натворит, так стыдно ему, автору – Больная голова. Я хожу и утешаю, а он залезает под диван и плачет. Он говорит мне из-под дивана, что все кончено, и не надо ему туда валерьянку, потому что не поможет, потому что ничего уже не поможет, только время. Я молоко ему кипячу и масло добавляю, а он все равно не вылезает.
Мне так жаль.
А ведь какие картины рисует! Нарисует, и тут нужно глаз да глаз, буквально рядом стоять, а то ведь во

Ты спрашивала про пионерку и пионерское одиночество. Помню, что Они всегда сидят у костра, того самого, что в пустоте – заметила? Иногда поют песни, но никогда не отводят взгляд от пламени.
Это транс. Если пионерка отведет взгляд, то увидит то, что уже не забыть – нет ничего кроме нее и костра. И что делать пионерке, когда она это увидит?
Разве что индийский обряд жен-самосжигательниц сати.
Но у пионерки нет умершего мужа по юности лет, чтобы сигать в костер и оправдать себя

рыдает наша серафима
жена егора кузнеца
и говорит пришла лягушка
а мой зелененький сидел

и пирогами и блинами
я море синее тушу
и то потухнет то погаснет
сознанья сумеречный свет

ребята скачут за буденным
буденный скачет впереди
и он такой харизматичный
что кто увидит скачут все

тебя к себе не подпускаю
и все же часто захожу
глядеть как от твоей страницы
исходит теплый нежны

Мое утро начиналось в пять.
Психи спали, прибитые к кроватям ночными транквилизаторами, медсестры спали, спал сад вокруг больницы, а я, как часовой, вскакивала и занимала диспозицию в курилке.
Тихо-тихо. От трех сигарет натощак очень муторно, но кажется, что эта физическая муторность как-то забивает душевную. С утра особенно остро ноет что-то в груди, бесконечно, надоедливо, невозможно. Часа через два включат титан, и можно будет напиться растворимого кофе. И вот я беру свою чашку

Я слушаю музыку, о, что за музыка, но я не дам тебе ссылку – все равно ты скажешь, фигня, а она мне душу переворачивает, и там картинка – сирень, или другие цветы, очень нежные, к ним пальцы чьи-то тянутся, и хочется заплакать, вспомнить бы еще, как это делается, это та самая история, про путешественника, который плыл-плыл, приплыл, уплыл и утонул, а девушка осталась, и ждала его, ну долго что-то ждала, пока не дождалась, не дождалась естественно, а в душе происходит что-то, но произойти не може

Любовь моя, сестры и подруги!
Как бесконечно я скучаю по вам, как невозможно пусто и печально мне без вас, в этом странном и нелепом мире, где заперта я теперь, в мире, исполненном дверей.
Здесь все имеет насыщенную плотность, и та оболочка, в которой заключен мой свет, плотна до того, что неожиданно может причинить боль.
Здесь всюду двери, и никуда нельзя попасть просто, естественным образом, но только через дверь; и не через любую, а через единственную, строго определенную

В начале была вода. Сверху, снизу, повсюду, она попадала в глаза и в нос, и ты инстинктивно плыл, как мог; тебя вытолкнули в эту воду.
Потом начался плотный сухой мир. Он легко причинял боль. Ты ощутил его резко, ушибами, синяками – о твердые плоскости этого мира. При неудачном внезапном движении – соприкосновение с твердым, больно, неожиданно, непривычно. Плотный мир неласков. Здесь приходилось всему учиться, долго расти, узнавать, удивляться, много и громко кричать от холода, от желания